Псы войны
Шрифт:
— Величают меня Дмитрий Егорович Прохоров, — важно ответил старикан.
— Прохоров? — переспросил Логинов. — Что-то не помню. А где же мы с вами познакомились?
— На Северном Урале, вы к нам в колонию приезжали. Хорошо тогда говорили о новом мышлении, о правах человека. Что, дескать, все люди имеют права, и зек — он тоже человек. Складно говорили, — дедок лукаво улыбнулся.
Только теперь дошло до Александра Васильевича, что к нему в гости пожаловал один из бывших заключенных. «Может, после освобождения, а может, беглый или, хуже, сумасшедший. Пришел требовать прав
— Что же вы от меня хотите, милейший?
— Да вот освободился подчистую, приехал в Москву к брательнику на жительство, доживать тот срок, что мне Богом отведен. А участковый, гад такой, не хочет к брату прописывать. Что же мне теперь, бичевать? Стар я для таких забав, — пожаловался гость.
— Как вы меня нашли в таком большом городе? — поинтересовался Логинов.
— А, — старик улыбнулся и подмигнул депутату. — Добрые люди подсказали. Должна же быть управа на этих держиморд.
— Ну хорошо, с вашим участковым мы разберемся, — пообещал избранник народа.
На следующий день Александр Васильевич заехал по указанному стариком адресу к участковому. Это был уже немолодой капитан с пивным брюшком и обрюзглым лицом любителя выпить и закусить. Увидев удостоверение депутата Верховного Совета СССР, милиционер как-то весь съежился, как будто ожидал, что его будут бить, но бить его, естественно, никто не собирался. Народный избранник долго читал лекцию о создании нового общества, где все люди будут равны. Что оступившийся человек снова сможет подняться на ноги и стать достойным членом общества. Главное — помочь ему, а не заталкивать обратно в трясину, откуда он пытается выбраться.
— Старику осталось, может, дожить год, два, а вы, капитан, чините ему препятствия прописаться к брату, заставляете его пополнять армию бездомных. Вы это понимаете?
Капитан молча кивнул, он стоял, понуря голову, и упорно молчал. Опыт работы в правоохранительных органах научил его главной мудрости: «Начальство всегда право. Особенно если это начальство твоего начальника». А уж депутат Верховного Совета наверняка приравнивается едва ли не к министру.
— В общем-то, старик Прохоров — это всего лишь частный случай, — уже примирительно проговорил Логинов. — Но на его примере мы можем оттолкнуть сотни освободившихся молодых людей, у которых вся жизнь впереди.
Участковому очень хотелось сказать, что родственник Прохорова уже полгода находится на излечении в ЛТП, да и не брат он ему, так, седьмая вода на киселе. Но вслух он этого, конечно, не произнес.
— Так что, товарищ капитан, надеюсь на ваше содействие, — закончил свою тираду Логинов. Участковый пожал ему руку, негромко буркнув в ответ, что обязательно посодействует.
Александр Васильевич, вполне довольный собой, уехал на заседание подкомитета по национальным вопросам, полагая, что в будущем со стариком Прохоровым ему больше встретиться не доведется. Но он ошибался, уже через неделю в дверь служебной квартиры позвонили.
В дверях стоял сухонький старичок Дмитрий Егорович и держал в руках какой-то сверток.
— Доброго здоровьичка, — первым
— Ну, заходите, Дмитрий Егорович, — сказал Логинов, четко помня имя-отчество престарелого посетителя. — Чай будете?
— С удовольствием, — садясь в кресло, улыбнулся старик и положил на колени свой сверток.
На кухне Логинов поставил на плиту чайник, порезал лимон, достал вазочку с домашним вареньем, привезенным на прошлой неделе женой из Обнинска.
Наконец закипел чайник, Александр Васильевич разлил кипяток по большим керамическим чашкам, опустил в них по бумажному пакетику с чаем «Липтон». Вода в чашках моментально стала окрашиваться в темно-коричневый цвет.
Поставив на поднос приборы для чаепития, хозяин квартиры вошел в гостиную. Первое, что бросилось в глаза, — Прохоров вскрыл свой пакет и теперь держал в руках книгу. Логинов узнал свой шедевр.
— Вот, повезло приобрести, — указывая на книгу, проговорил Дмитрий Егорович, поглаживая глянцевую обложку. — Прочитал с большим удовольствием. Нужная, должен вам заметить, Александр Васильевич, книга, глаза народу открывает. И название какое: «Восхождение Ежова». Я ведь хорошо помню то время, сам тогда впервые за проволоку попал. Много могу рассказать и про «сучьи войны», и про «коронацию» воров в законе. Всякого довелось повидать… Жаль, нет таланта излагать на бумаге, а то бы сам написал такое, что в страшном сне не привиделось бы нашим литераторам. Этого не знают ни Шолохов, ни Солженицын. Роман бы получился эге…ге, пострашней, чем «Тихий Дон» или чего там. Показал бы нутро этого государства, да не со дна, а вовсе из преисподней социалистической системы.
В мозгу Логинова уже вспыхнула идея нового романа «Ад социализма» — показать участь заключенных от октября семнадцатого до наших дней.
— А что, Дмитрий Егорович, — как можно мягче сказал он, — давайте, как сейчас говорят, скооперируемся. У меня талант писателя, у вас опыт человека, повидавшего в этой жизни не самые веселые стороны. Вот и напишем роман об истории государства рабочих и крестьян, так сказать, взгляд из-за колючей проволоки. Будем соавторами?
— Да какой из меня писатель, — вынимая из чашки пакетик с размокшим чаем, застенчиво проговорил старик. — Я со своей биографией только все испорчу.
— Да что вы! Сейчас другое время.
— Нет, я твердо решил, мою фамилию выставлять не надо. Обиду нанесу тюремному братству, — твердо произнес Прохоров, но, видя, как скуксился депутат-писатель, добавил: — А вот вам, Александр Васильевич, все поведаю без утайки.
Старик действительно рассказал депутату много, они встречались по нескольку раз в неделю, и Прохоров вводил бывшего преподавателя истории в страшный мир «паханов», «гладиаторов», «шестерок» и «петухов». Начинали, как в школе, с азов. Старый урка помог Логинову составить словарь блатных слов и выражений, затем объяснил, что обозначают те или иные рисунки. Больше месяца продолжался тюремно-лагерный ликбез. Но однажды, придя в гости, Дмитрий Егорович увидел, что хозяин собирает вещи.