Птица-слава

Алексеев Сергей Петрович

Сгрудились они у плиты, крышку сняли с большой кастрюли. Наваром дыхнул пар. Ударили в нос непривычные запахи.

– Ну, что там, что там в сием сосуде?

– Уха из диковинных рыб?

– Из горных козлов солянка?

– Суп из нутра лебедей?

Запустили солдаты половник в кастрюлю, притихли - тащат здоровую кость, мясо при ней болтается.

– Оленины кус?

– Говядины кус?

– А может, что-то досель не виданное!

Вдруг видят солдаты - под лавкой лежит копыто. С подковой.

–

Ба, да это же конь!

Потянули снова солдаты кастрюльный запах - конячий, смердячий дух.

Обалдели солдаты:

– Такое-то королю!

Бросились к печке. Тащат шипящий противень. Чудо какое-то жарится.

Смотрят солдаты:

– Братцы, так это же кот! Морда, гляди, кошачья!

Рассмотрели солдаты. И правда. Вот и хвост в стороне валяется.

Рассмеялись солдаты:

– Тощий кот и копыто! Ну, братцы, худо пришлось французам, раз такое к столу короля деликатесным выходит блюдом.

Отступает французская армия. Как зверь, огрызается. Сил у французов ещё немало. Еды у французов мало.

Свечи едят вместо сала. Порох заместо соли. За конский навар дерутся.

Погнал их Кутузов по той же дороге, по которой наступали они к Москве. Места же здесь разорённые. Сами французы тому виной. Вот и прибыли дни расплаты.

Однако это только начало. Расплата ещё впереди.

Г л а в а п я т а я

НЕБО. ПОЛЕ. ПОЛОЗЬЕВ СКРИП

БОЛЬШИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Ещё до того как разгорелась Бородинская битва, в дни, когда русская армия отступала, к князю Петру Багратиону неожиданно явился подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Давыдов.

Багратион Давыдова знал давно - когда-то Давыдов служил у него адъютантом, - принял сразу и очень приветливо.

– Ну рассказывай, ну выкладывай. Начальство обидело?

– Нет, - отвечает Давыдов.

– Наградой обойдён? В отпуск, наверное, просишься?

– Нет, - отвечает Давыдов.

Поразился Багратион. Ждёт, что же скажет ему подполковник.

– Вот какую имею мысль, - произнёс Давыдов.

И стал говорить о французской армии. Мол, растянулась армия на сотни и сотни вёрст. От самого Немана через всю Россию тащатся к ней обозы, идут подкрепления, порох, ядра везут.

– Верно, - бросает князь Пётр.

– Всё время туда и сюда мчатся курьеры с бумагами. Длинный французам путь.

– Так, так...
– слушает Багратион.
– Нового не открываешь.

– А новое в том, - вдруг заявил Давыдов, - что надо, ваше сиятельство, оставить у Бонапарта в тылу конные наши отряды. Пусть они обозы и мелкие части щупают. Будет немалый урон врагу. Прошу казаков и гусар - докажу, как возможное.

Пока Давыдов всё это говорил, лицо Багратиона светлело, светлело и даже вовсе расплылось в улыбке.

– Молодец! Дай поцелую.
– Поцеловал.
– Жди.

Багратион тут же пошёл к Кутузову. Начал с того, с чего и Давыдов. Мол, французская

армия растянулась на сотни и сотни вёрст... И передал всё слово в слово о просьбе Дениса Давыдова.

Выслушал Кутузов Багратиона:

– Фантазии разные...

Кутузов только что принял армию, готовился к бою и берёг каждый отряд солдат.

– Ваша светлость, - обиделся Багратион, а был он на редкость вспыльчивым, - фантазии в том, что часто мы собственной выгоды не разумеем!
– И потом уже тише: - В этом деле есть полный резон. Тут выйдут большие последствия.

– Ну ладно, голубчик, ладно. Я же ведь так. Человек-то надёжный твой подполковник? Говоришь, из гусар? Им бы пыль по глазам начальству.

– Надёжный, ваша светлость. Пять лет у меня в адъютантах был.

Подумал Кутузов:

"Ладно, может, и вправду дело будет сие значительным".

Распорядился Кутузов выделить Давыдову 50 гусар и 80 казаков.

Так возник первый партизанский отряд. Русская армия отошла дальше, а Денис Давыдов ушёл в леса.

Немало причинили партизаны вреда французам. Фельдмаршал вскоре оценил мудрое предложение Давыдова и теперь уже сам стал отправлять отряды солдат в тыл к неприятелю.

К солдатам всё чаще и чаще присоединялись крестьяне. Они и сами создавали свои отряды. Сотни и тысячи крестьянских отрядов разили теперь врага.

Как в половодье река сокрушает округу, так и тут - на войне народной - прорвался крестьянский гнев. Спустя два месяца, когда русская армия уже перешла в наступление, Кутузов распорядился вызвать в ставку к себе Давыдова.

Он долго смотрел на гусара. Наконец произнёс:

– Тут я как-то при жизни князя Петра назвал твой манёвр фантазией. Прости старика. Только не думай, что я от слов своих отрекаюсь. То, что свершилось, доподлинно есть фантазия.

И так же, как тогда князь Багратион, подошёл и крепко расцеловал Дениса Давыдова.

ТУДА И ОБРАТНО

Слухи о доблестных делах партизана Дениса Давыдова катили в русскую армию валом. Один за одним. То обозы с порохом перехватили, то разогнали идущую артиллерийскую часть. То схвачен курьер с бумагами очень ценными, то сам Давыдов в бою отличился - зарубил четырёх французов.

Стал молодой корнет Васильчиков мечтать о том, чтобы и ему попасть к партизанам. Эскадронного командира просил:

– Отпустите к Давыдову!

К полковому начальнику бегал:

– Отпустите к Давыдову!

Однако начальники не отпускают. Подумал корнет, подумал, взял и ушёл без разрешения. Правда, оставил записку. Мол, не считайте, что я дезертир. Не могу я - ушёл к партизанам.

Стал пробираться он в Гжатский уезд, туда, где были отряды Давыдова.

Едет, думает о Давыдове. Представляется ему партизанский начальник заправским гусаром, в гусарской куртке, в шнурках гусарских, в гусарской шапке с лихим султаном.