Птицеед
Шрифт:
— И ты так и не понял насчёт второго? Мне кажется всё очевидно.
— Всё очевидно, — подтвердил тот. — Ты никогда не брал свою долю дохода с нашей выручки. Полагаю именно поэтому тебя многие в отряде ценят.
Я усмехнулся:
— А я считал, что меня ценят за моё невероятное чувство юмора, лёгкий нрав и бесконечное дружелюбие.
— И это тоже, — серьезно согласился Август. — Но за семь лет наших путешествий в Ил ты ни разу не изменил этому правилу. Не взял даже жалкого медного воробья.
—
— Твой род выродился, угас. Я о влиянии в городе. Но деньги есть. Да. Я в курсе.
Угу. Наследство, доставшееся мне, достаточно велико, чтобы скупить половину заведений на этой улице. Другая половина не достойна моего внимания, так как кофе там варят не идеальный.
В нескольких банках на моих счетах лежит вполне приличное количество золотых соловьев. Спасибо предкам, которые также могли держать в руках булыжники, ходить в Ил и преумножать наше состояние. Жаль, что их теперь нет. Остались лишь деньги. Когда исчез Рейн, и чиновники официально признали его мёртвым, я стал единственным наследником.
Потому что моя бабка, да храни её Рут, живет, точно хищная рыба, в глубоком омуте, и не желает, чтобы лишние люди знали, что она связана с Люнгенкраутами. Всегда такой была и всегда такой останется. Да и деньги ей не нужны. Полагаю, дед оставил ей не меньше, чем нам.
Я ощутил некоторый укол совести, что не видел её уже… подсчитал в уме, сколько, и помянул про себя драных сов. Давно не видел. Полагаю, она жутко зла.
— К чему ты ведешь? — спросил я.
— Ну… — он подмигнул. — Я командир и считаю неправильным, что ты, как ценный кадр, ни разу не получил никакой награды.
— Тут ты ошибаешься. С вами я посмотрел новые уголки Ила и познал много интересного. То, что пропустил бы, если путешествовал в одиночку. К тому же в этот раз награда оказалась выше всяких моих ожиданий. Мы нашли Оделию. Без «Соломенных плащей» ничего бы не вышло.
— И всё же моя совесть страдает, риттер, — он расстегнул верхнюю пуговицу камзола и быстро глянув на дверь сунул руку за пазуху, вытащил узкий небольшой конвертик. — Твоя плата.
Прежде, чем я начал спор, Август поднял ладонь:
— Прошу, не обижай меня.
Ну, раз это настолько важно для нашего славного Капитана, то не стану бодаться с ним из-за того, что лежит в конверте. Полагаю, там какая-нибудь мелочь, способная заставить совесть риттера Нама не мучать его во время весёлых гулянок, попоек и страстных обниманий с горячими прелестницами высшего и… не очень высшего света.
Ради вежливости я заглянул внутрь,
— И?.. — спросил у меня этот павлиний сын.
— Будь я девица, то рыдал бы уже от счастья на твоём плече. Но мне и тебе повезло, что это не так.
— Ха.
Я закрыл конверт, прижал его одним пальцем, не спеша убирать в карман. Следовало уточнить детали.
— Полагаю это то, что искал риттер Удо Траугесланд. Руна Кровохлёба.
— Не вижу причин отдавать её ему. Он не попадал с «Соломенными плащами» в передряги.
— Хм. Разве это не ваш с Толстой Мамочкой трофей? Вы же прикончили суани.
— Килли руна ни к чему. А я уже получил от неё выгоду — могу наконец-то заплатить за твою работу.
Я не стал оскорблять его своим кругозором. Капитан живет не первый год, учился в школе Ветвей и вполне разбирается в вопросе, чтобы не читать ему ненужную лекцию о том, что он мне передает. Но не сказать я не мог:
— Ты обделяешь свою шпагу.
Его клинок, с рукоятью украшенной мелкими рубинами, лежал на специальной подставке. Длинный, узкий, со стальной чашкой для защиты руки. Я знал, на что он способен. Или его хозяин, если уж быть точным, вооруженный этим куском доброй стали.
Капитан потянулся, взял шпагу, показал мне едва заметный бугорок на рукояти.
— Я вполне доволен тем, что у меня есть.
Мне пришлось убрать конверт в карман.
— В таком случае будем считать, что твоя мятежная беспокойная совесть отныне спит сном младенца.
— Часто мнение о хорошем сне младенца — заблуждение.
Никогда не интересовался, есть ли у него дети, как у Плаксы или Головы. Но Август прав, уж у меня такой опыт точно есть.
Он поразмышлял несколько секунд, прежде, чем спросить меня:
— А помнишь, какое я поставил условие тебе, когда ты пришёл в «Соломенные плащи»?
— Цели, которые я преследую и поступки, которые я совершаю, добиваясь их, не должны причинить вред отряду. Пока я с вами, ваша безопасность в приоритете. Хм… я причиняю вред?
В его ярких глазах появилось что-то похожее на сочувствие:
— Твой интерес к Оделии очень даже возможно приведёт тебя к такому положению вещей. Я уже говорил о том, что её появление в Айурэ заставит зловонные пузыри подниматься вверх. А ты, по глазам вижу, сунешь в самую глубину самую большую палку, которую только сможешь отыскать, и хорошенько там потыкаешь.
Я понял, почему он предложил мне руну. Выходное пособие, так сказать. Пускай я и не участник отряда, а лишь… как это говорят чиновники? Ах, ну точно. Временно приглашенный специалист. Или консультант.