Птицеед
Шрифт:
Она шла первой. В мужском ярко-кобальтовом камзоле с длинными полами, бронзовыми пуговицами и жёлтой вышивкой. Штаны как у любого кавалериста-разведчика – лосиная кожа, шнуровка. Некогда белая рубашка стала за время путешествия серой. Букли на коротком парике с косичкой тоже потемнели и испачкались в грязи. Треуголку украшало сломанное пёстрое перо.
Высоченная для женщины, она не уступала никому из нас, но стройная и при таком росте даже изящная, как бы нелепо это ни звучало. Я обратил внимание на её усталое лицо, решительно сжатые губы, волевой подбородок, деформированную правую щеку, словно незнакомка страдала от
Её спутник был слеплен из иной глины. Он очень напоминал нашего Громилу габаритами, с той лишь разницей, что по моде россов носил усы под крючковатым носом, глаза у него были дикие и слезились, а волосы он прятал под высокой росской шляпой.
Мы не стали проявлять какую-то враждебность, хотя, признаюсь, мне все так оптичело, что я не убрал пистолет и просто держал его опущенным вдоль тела.
Парочка остановилась в десяти шагах от нас, и женщина громко сказала:
– Оружие на землю!
Из-под её губ на мгновение вырвался лиловый свет.
Три моих товарища сразу пустили слюни и уставились на неё восхищёнными взглядами, побросав всё, что могло стрелять, резать, рубить и дырявить.
Ну, было бы странно, если бы этого не случилось, когда приказывает колдунья Кобальтовой ветви. Ибо сила этой магии – очарование.
Я вздохнул, взвёл курок и направил дуло пистолета ей в лицо. Презрение в её глазах сменилось потрясением. Росс соображал быстрее и закрыл женщину собой, спрятав за массой костей и плоти.
– Убейте его! – крикнула она.
Но никто из моих друзей не шевельнулся. Для Кобальтовой ветви и её рабов я невидим. Спасибо предку.
– Нет-нет, – с наигранной печалью ответил я ей. – Такой вороний фокус не пройдёт. Вот что, родной 7 . Плохой для вас расклад таков. Я сперва всажу тебе пулю в лоб, а после напластаю твою хозяйку на бекон, и она совсем-совсем ничего не сможет мне сделать. Ты же видишь. Или есть другой вариант… вытаскивайте из-за щеки руну, ритесса, и поговорим, как разумные люди. Даже если вы вместе с этими покойниками, мы сможем договориться. Вы уйдёте целыми и здоровыми в одну сторону, а я с моими друзьями, сейчас похожими на влюблённых юнцов, в другую. Не вижу, что мы могли бы делить с вами в этом прекрасном месте. Если вам нужны древние мертвецы, забирайте всех без счёту.
7
Родной – дружеское обращение к россу. Традиционное обращение друг к другу у этого народа, если они чувствуют симпатию. Герой, конечно же, иронизирует, обращаясь так к незнакомцу.
Она колебалась мгновение, после решительно вышла из-за спины росса, несмотря на его протестующее медвежье ворчанье, и выплюнула себе на ладонь кубическую руну.
Тройка моих товарищей со стонами повалилась на землю, как только эффект очарования спал.
– Кто вы? – спросила она у меня. – Это разве не ваши друзья?
Последний вопрос относился к трупам. Я решил оставаться вежливым, хотя это и удавалось с некоторым трудом, так как довольно непросто забыть, что меньше минуты назад её основным желанием было меня прикончить.
– Мы из «Соломенных плащей», ритесса. И эти люди не имеют к нам ни малейшего
Росс с топором посмотрел на мой плащ, словно только что его заметил:
– Наёмники, ритесса. Слышал о них. Не плохое.
Болохов, первым пришедший в себя, сказал земляку что-то на своём языке, обеими руками держась за голову. Судя по всему, там были лишь одни ругательства.
– Кто вы? – вновь спросила она, глядя пристально.
Я снял курок пистолета с боевого положения, чуть поклонился:
– Риттер Раус Люнгенкраут, к вашим услугам.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. В ЛУННОМ КРАТЕРЕ
– Это её мы искали? – шёпотом спросил у меня Колченогий.
Мы с ним шли последними, подотстав от основной группы. Колдунья, занятая разговором с Болоховым, не обращала на нас внимания, а вот её телохранитель и слуга зыркал каждую минуту, постоянно оборачиваясь.
Я физически чувствовал, насколько ему неуютно оттого, что мы идём у него за спиной, несмотря на то что Голова показал им свою мерцающую светло-жёлтым орнаменту 8 . Выгравированный на ней солнцесвет, заключённый в золотую клетку, убедил ритессу, что перед ней полномочный представитель Фогельфедера. Ну и когда Голова назвал своё имя и свой Дом, она перестала ждать от нас подвоха (что немного самонадеянно, лично я бы никогда не доверял незнакомцам в Иле, даже если их любимый дядюшка – лорд-командующий).
8
Орнамента – знак отличия государственных служащих Айурэ, а также военных.
Росс думал примерно так же, а потому косился на нас, чем нервировал Колченогого.
– Не её. Она Кобальтовая ветвь, а Капитан отправил нас искать Перламутровую.
– Один хрен.
Невежество часто губительно. Но порой оно дарует спокойствие. Это я к тому, что Колченогий не видит разницы между тем, что мы ищем, и тем, что нашли.
– Её солнцесвет небось тащит этот мрачный ублюдок. Он в нас дырку прожжёт. Как она поняла, что мы не враги? Меня как мешком с песком по башке огрели. Ничего не помню.
Я не распространялся о произошедшем. И они, кажется, решили, что меня поразила та же влюблённость и обожание, что и их. Не собираюсь разубеждать никого из товарищей. Если ритесса Ида Рефрейр не упомянет этого, то я избегу тысяч лишних вопросов. Шанс невелик, но разве церковь Одноликой не учит нас всех, что надеждою на хорошее проложен путь к миру всеобщего благоденствия?
– Возможно, моя очаровательная рожа сыграла важную роль в примирении. Ты только посмотри на меня. Разве я могу быть плохим человеком? Ритесса это поняла и тут же сняла с нас своё волшебство.
Он действительно очень внимательно и серьёзно посмотрел.
– Спасибо.
Я кашлянул в кулак, ощущая неловкость. Знал, за что он благодарит. Если бы всё обернулось не так, если бы Жан и Манишка не успели, я бы выстрелил. Вопрос секунд. И оттого, что это не случилось, я испытывал глубокую радость. Проклятущее счастье. Не потому, что я симпатизировал Колченогому – мы не друзья и даже не товарищи. И не потому, что я не убил человека – мне приходится делать это время от времени с людьми, которые хотят сделать то же самое со мной.