Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)
Шрифт:
Я зажала ковёр под мышкой и начала шарить руками по стене. Все мои усилия были напрасны; я перемазалась в пыли, зачихала, и, наконец, разрыдавшись, села на пол.
«Какая ты жалкая, Феолике!» — зазвучал в ушах презрительный голос Синситы. И правда, жалкая, беспомощная, а ещё серая драконесса! Я ударила кулаком по браслетам на ногах, всхлипывая и дрожа. А если уже наступило утро? И весь замок окружён стражей, чтобы не дать негоднице Ари ускользнуть?! Тогда я нипочём не смогу улететь и спрятаться в лесу!
—
Я знала, что на сей раз дело не ограничится сидением на хлебе и воде. Меня могли жестоко избить, как однажды, заподозрив в краже драгоценностей Синситы, которые она сама и спрятала. Могли придумать более изощрённые наказания. Всё, что угодно, лишь бы я пожалела о том, что родилась на свет.
— Откройся, — я вновь лихорадочно зашарила руками по холодному камню. — Откройся-откройся-откройся…
Я была настолько уверена, что ничего хорошего со мной уже не случится, что не поверила своим глазам и ушам, когда раздался щелчок, и плита медленно, со скрипом, отъехала в сторону. Ослеплённая ярким утренним светом, я зажмурилась, прикрывая лицо рукой, всей грудью вдыхая свежий воздух. И услышала вдали беспокойные голоса:
— Она не могла выйти из замка! Дверь была заперта, и никто из нас не видел Феолике, господин Хеннет!
А следом раздался его высокий, визгливый голос:
— Тогда где же она?!
Я представила себе разозлённого, сузившего свои и без того небольшие голубые глазки Карфиса из рода Хеннет. Рядом с супругой он выглядел забавно — бесцветный, нескладный, в два раза тоньше её. И злился тоже смешно. Вернее, это было бы смешно, не подворачивайся я ему время от времени под горячую руку.
— Но не сегодня, — я торопливо разостлала хэргмэ на облачной тверди. Уселась на него. Дёрнула за кисточку. И ковёр, воспарив, словно птица, улетающая из клетки, понёс меня навстречу долгожданной свободе.
Глава 9
Вильгерн
В Сильфасские горы я полетел, как взошло солнце, а не днём, как мы условились с Дарой.
Всё было просто. Я решил, что лучше подождать на месте, чем попасться на глаза кому-нибудь из рода Хеннет или слугам белых драконов. Кроме того, меня подталкивало некое внутреннее чувство. Так или иначе, я спустился в знакомый лес, неся в лапе кожаный мешочек, вовремя. Стоило принять человеческую форму, как из-за деревьев выбежала Дара и бросилась мне на шею.
— Ну, ну, я здесь, — радуясь, что всё так удачно сложилось, я погладил девушку по спине. Она рыдала взахлёб, прижавшись ко мне так, словно я виделся ей светлым хранителем с небес. Я крепко обнял Дару в ответ. Даже в пыли и грязи, со спутанными
— Вильгерн, Вильгерн, вы прилетели, вы рядом, — постепенно Дара успокоилась, перестала дрожать и всхлипывать, глубоко вздохнула и притихла. Я погладил её по голове, оглянулся — никого не было видно, но на всякий случай я создал иллюзию густых деревьев и кустов перед входом в лес. Чтобы нас не застали врасплох.
Выпускать девушку из объятий не хотелось, но пришлось. Кивнул ей на пенёк:
— Садись, Дара. Сегодня вместо нектарового хлебца я принёс другое чудо, поинтереснее. И с его помощью мы освободим твои красивые ноги, — я улыбнулся, отметив, как она покраснела от немудрёного комплимента. И, сделав над собой явное усилие, присела на пенёк. Я опустился перед ней на корточки, развязал тесемки кожаного мешочка и вынул оттуда прозрачные шарики.
— Что это? — тихо поинтересовалась Дара.
— Антимагия. Надеюсь, она сохранила свою силу, — я помнил, что сказал фамильяр Кэрхильд, но мало ли. Поэтому я волновался не меньше Дары, хотя ни за что на свете не показал бы этого.
— Смотри, — я поднес один из шариков к застёжке на браслете, который обхватывал правую лодыжку Дары. Лёгкое прикосновение… и браслет расстегнулся, а шарик исчез! Я услышал слабый вскрик, поднял голову и взглянул в сияющие глаза Дары. Всё её прекрасное лицо как будто осветилось изнутри. Я залюбовался ею.
— Теперь второй!
И вот обе ноги Дары были свободны, а браслеты, расстёгнутые, но при этом целые, неповреждённые, легли на траву. Довольный, я завязал мешочек и протянул девушке.
— Здесь пыльца с крыльев антифея, который владеет разрушающей магией. Держи, вдруг пригодится.
Дара с благодарностью приняла мешочек, а потом вдруг схватила мою руку и горячо поцеловала.
— Вильгерн… Я не знаю, как благодарить вас, я…
— Да ты чего! — Я проворно отдёрнул руку. — Не надо говорить со мной, как со своим господином. И можно на «ты», поняла?
Дара покраснела, кивая и улыбаясь, такая невозможно хорошенькая, что так бы и поцеловал эти заманчивые, алеющие на бледном лице губы… Кашлянув, я проговорил вслух:
— Ладно, давай вот что сделаем. Я создам иллюзию, а ты подождёшь меня здесь. Не бойся, я скоро вернусь. Заметишь что-то подозрительное — кидай в него пыльцу антифея и беги ко мне, поняла?
Дара снова кивнула.
Я отошёл к обрыву, прихватив с собой опаловые браслеты. Сосредоточился и некоторое время усердно создавал иллюзию, трудясь над ней, как скульптор трудится над статуей, лепя плотное, неотличимое от настоящего тело. Затем, когда оно было готово, я закрепил на лодыжках второй «Дары» браслеты. И сбросил её вниз.