Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)
Шрифт:
— Мне ни с кем ещё так хорошо не было, как с тобой, Дара. Словно мы родились друг для друга. Когда мы только встретились… я ещё не знал, что скоро не смогу жить без тебя. Когда увидел во второй раз, понял, что пойду на любой риск, лишь бы ты оказалась свободна. А сейчас…
Он погладил мою руку, а затем прижал к своей щеке. Я закрыла глаза, и внутри меня словно разлилось целое озеро счастья. Хотелось, чтобы он никуда, никуда не улетал, чтобы мы вечно были рядом и не разлучались.
— Как жаль, что между драконами и людьми редко бывает связующая нить, — донёсся до моих ушей задумчивый голос
— Ничего. Пока нам и так хорошо, — Вильгерн отпустил мою руку и потрогал начавшие увядать рыжецветы, которые я прижала к груди. — В следующий раз принесу розы. Их ещё полным-полно около академии Эльдрейни, стараниями фей цветут до самой зимы. Увидимся, моя нежная птичка.
— До свиданья, Виль, — и я улыбнулась, с лёгкой печалью глядя ему вслед: — Мой прекрасный принц.
Глава 12
Вильгерн
«В Землях Кровавого Солнца я нашёл, кажется, самый большой подземный лабиринт в мире. Я повернул направо и налево не меньше пятисот раз, прошёл сотни тысяч шагов. Составил подробную схему, чтобы не заблудиться в следующий раз. И всё никак не дойду до конца. Жаль, коридоры чересчур малы, чтобы я мог принять драконий облик.
Чистосердечная жрица очень за меня беспокоится. Советует не раскрывать тайны этого лабиринта, говорит о том, что она чувствует тьму, затаившуюся в нём. Но меня чувствами не напугать. Я полон нетерпения и предвкушения…»
Продиктовал буквенному артефакту новый отрывок, а когда с записью было покончено, сложил и убрал все листы в секретную шкатулку. Недавно я испробовал бумагу вместо пергамента, и буквенный артефакт легко справился с ней. Это означало, что бумага распространится в академии и, будучи тоньше и удобнее пергамента, постепенно его вытеснит. Такие новшества я только приветствовал.
Письмо отцу и матери, которые хотели слышать мой голос каждый день, я тоже отправил на бумажном листе. Я сообщал им все новости, кроме того, что касалось Дары и моих открытий на Гиркантии. Разумеется, со временем я планировал рассказать и о девушке, которую хотел видеть своей невестой, и о том, как прославлю род Ирр в драконьей истории. А пока тайны пусть остаются тайнами.
Стоило бумаге, вспыхнув, сгореть, чтобы затем материализоваться перед моими родителями, как послышался звон крылышек и тихий стук в дверь. А следом за этим — щебечущий голос феи:
— Наставник Вильгерн?
— Советница Линлейт! — Я подошёл к двери, немного удивлённый таким визитом. Мы с помощницей Её Величества могли иногда дружески поболтать, но в комнату ко мне она ещё не стучалась. Могла послать простых феечек, но чтобы сама…
Линлейт впорхнула внутрь, попросила меня запереть дверь, да ещё и поставила заклинание, чтобы никто не подслушал. Я наблюдал за ней, насторожившись.
— В чём дело, советница?
— Вильгерн… Скажите, вы свободны, или у вас занятие?
— Нет, занятия я провёл утром. Сейчас, — часы пробили два, — я полностью в вашем распоряжении. Но к чему такая таинственность, советница Линлейт?
— К тому, — златокрылая фея в сиреневом
— Я слушаю. Может, присядем?
Вернувшись за стол, я проследил за тем, как фея плавно опускается между буквенным артефактом и стопкой чистой бумаги. Расправив крылышки, сложив руки на коленях, Линлейт начала свой рассказ.
И он поразил меня.
Как я знал, королева Мэйя и благородный Хэг-Дааль были связаны любовью, чего прежде никогда не случалось между феями и драконами. И, чтобы ещё сильнее укрепить эту связь, они решились на магический эксперимент, который, признаться, не всякий одобрил бы — что в фейском обществе, что в драконьем.
— Это была, конечно, задумка благородного Дааля, — уточнила Линлейт. — Ещё несколько лет назад ему удалось создать искусственное драконье яйцо, в котором были такие же условия для развития ребёнка, как и в настоящем. Поначалу благородный Дааль держал своё творение в секрете от всех, кроме Её Величества…
— Но ведь ребёнка из одной магии не создашь, — нахмурился я, начиная понимать, — для этого потребуется…
— Биоматериал, как сказала бы достойная Дейр-Алана, — подхватила советница, чуть морща крохотный носик. — Ну, в этом недостатка тоже не было. Потом благородный Дааль и наша королева щедро добавили своего волшебства…
Я продолжал слушать.
Первый эксперимент не удался. Второй — тоже. В яйце появился маленький дракончик, но, к сожалению, умер ещё на ранней стадии. Перед тем, как решиться на третий эксперимент, Хэг-Дааль и Её Величество, глубоко опечаленная потерей малыша, впервые поссорились всерьёз.
— Королевский дворец окутало тьмой, а в саду все растения, сожжённые светом, обратились пылью, — сумрачно поведала Линлейт, — и это посреди весны! Не знаю уж, что там случилось, но хорошо, что оба опомнились и помирились. И с тех пор не ссорятся.
Я кивнул. Дворец королевы Мэйи вместе с садом был спрятан в одной из Золотых Скал — могущественных артефактов, вросших в землю неподалёку от академии.
— Наверное, либо Её Величество, либо благородный Дааль ещё как-то поколдовали над новым яйцом, — говорила между тем советница, — потому что третий эксперимент удался. Каждый день я и мои помощницы проверяли, всё ли в порядке, идёт ли от яйца тепло. Оно хранилось в специальной яме, и на этот раз не в Золотой Скале, а снаружи, забросанное хворостом, как по традиции делают в ваших драконьих семействах. И вот сегодня в полдень…
Линлейт замолчала, кусая губы.
— Что? — Я подался вперёд.
— Мы нашли яйцо раскрытым, а дракончик исчез! Или исчезла… Мы ведь даже не знаем, мальчик это или девочка! Получается, наставник Вильгерн, что внутри яйца ребёнок развивался быстрее, гораздо быстрее, чем обычные драконята!
Я помолчал, раздумывая. У дракончиков хорошие крылья, на которых можно было летать, формировались только к семи годам. Но феи, насколько я знал, могли летать чуть ли не с младенчества. Если смешать драконью и фейскую магию, выходило, что ребёнок развивался по законам и той, и другой. А значит, вполне мог, когда яйцо треснет и развалится, раскидать хворост и улететь.