Птички в клетках (сборник рассказов)
Шрифт:
— Ты такой чуткий, — сказала она. — Я поступила с тобой ужасно. Это так несправедливо.
— Ложись спать. Я посижу в кресле, — сказал я. — А то простудишься.
Она послушалась. Весь измочаленный, я доплелся до окна и рухнул в кресло.
Кресло было узкое, обитое серой ворсистой тканью, и ворс кололся через брюки и рукава. Знаете, что она сделала? Заснула, не прошло и пяти минут. Ничего себе свадебная ночь! Я слышал, как она посапывает открытым ртом. Она посапывала, шелестели шины по мостовой, щелкали счетчики такси; когда закрылись бары, начали гомонить пьяные. Днем улица и гостиница казались такими тихими, но сейчас в номерах без конца хлопали двери, шумела вода в раковинах и унитазах, рычали трубы.
"Я подожду, — подумал я. — Она это не всерьез". Снял воротничок и галстук, развязал шнурки. Я был без сил и, видимо, задремал. Мне снилось, что мы едем в поезде, и вдруг меня повлек в окно неодолимой силы голос, который произнес:
— Я — сэр Уолтер Рэли.
А потом я схватился врукопашную с хозяйкой гостиницы, причем она была голая и вся скользкая от жира. Я в ужасе проснулся. С улицы неслись вопли. На лестнице гостиницы пронзительно верещали. Я выглянул в окно и увидел внизу полицейских. Они вталкивали в фургон двух или трех женщин. Еще один полицейский выводил из дверей нашу хозяйку. Она кричала, обернувшись, — наверно, горничной:
— Позвони моему адвокату! По телефону!
Вдруг дверь нашего номера распахнулась. Я обернулся — в комнате стоял полицейский.
— Вставай. Пошли, — сказал он и тряхнул кровать, меня он будто и не видел.
— Эй, в чем дело? — закричал я.
Виктория проснулась и закричала:
— Гарри!
— А вы, Гарри, не вмешивайтесь, — сказал мне полицейский.
— Что вам надо? Это моя жена.
— Живее, мисс, — торопил полицейский Викторию. Вот и таксист называл ее "мисс".
На лестнице послышался голос горничной:
— Это наши новобрачные! — Она подошла к двери и повторила: — Это же наши новобрачные. — Полицейский оглядел номер, заметил мой коричневый костюм и пиджак на дверце шкафа. Увидел конфетти на полу.
— Вот наш заказ, — сказал я, протягивая ему письмо. — В чем дело? Почему вы к нам врываетесь?
Полицейский вышел в коридор.
— Эй, кто это такие? — крикнул он кому-то внизу. Дождался ответа и вернулся.
— Нашли куда привезти жену. — Он с презрением глядел на меня. — Мой вам совет: съезжайте отсюда утром пораньше, а то неприятностей не оберетесь.
— Как вы смеете! Мой муж — помощник заведующего в магазине Уолгрейва! — закричала Виктория, сорвавшись с кровати, и, как была в ночной рубашке, бросилась на него.
— Да вы ложитесь в постель, ложитесь, прошу вас, — проговорил полицейский, отворачиваясь. И опрометью выскочил из комнаты.
— Меня оскорбляют, а тебе хоть бы что! — взвилась Виктория. — Ты почему его не ударил? Одевайся. Я сейчас же позвоню в полицию.
— Это и была полиция, — заметил я.
— Я не слепая, — рявкнула она.
— Любопытные места посещает наш Гарри, — сказал я. — Взгляни.
Когда мы выглянули из окна, полицейские как раз закрывали дверцы фургона. Потом мы увидели, что к окнам гостиницы напротив прилипли люди. Они смотрели не на полицейский фургон. Они смотрели на нас. Мы отпрянули от окна и задернули шторы.
— Это ты выбрал эту гостиницу, а не Гарри, — сказала она. — Ты в ней останавливался.
— В жизни я не останавливался в Лондоне.
— Гарри назвал "Френнз".
И пошло-поехало: "Френнз" — "Остин", "Остин" — "Френнз".
— Гарри назвал нам обе гостиницы, — сказал я. — У него явный сдвиг.
— Это почему же? — вскинулась она.
— Общаться с народом он общается, только вот с каким — вопрос.
Она подошла к комоду и принялась вынимать свои вещи.
— Я отсюда ухожу, — бросила она.
— Куда? Сейчас три часа ночи.
— Мне все равно. Достань
Она оделась. Мы уложили вещи. Понесли чемоданы вниз. Двери номеров были распахнуты. За конторкой хозяйки сидел полицейский, с ним — горничная. Они замолчали и уставились на нас, но, едва мы повернулись к ним спиной, они прыснули, а когда мы вышли на улицу, горничная из-за занавески глядела нам вслед.
Мы поплелись по улице. Я тащил чемоданы. Виктория несла один свой. Руки у меня отрывались. Вокруг не было ни души. Мы и сами не знали, куда идем.
— Гарри бы к нам сюда, — сказал я. — Помог бы чемоданы нести. Подожди.
Я поставил чемоданы на землю и переменил руки.
— Уж он-то в Лондоне знает все ходы-выходы, — продолжал я. — Ну, двинулись.
— Куда мы идем? — слабым голосом спросила Виктория.
— В гости к той кошке, — сказал я.
Мы проходили мимо небольшого сквера, в нем стояла скамейка.
— Сойдет, — решил я.
— Не можем же мы сидеть здесь всю ночь, — возразила она.
Наконец я увидел такси, оно медленно ползло к нам по черной стеклянной улице, точно муха. Я поднял руку и велел водителю везти нас на тот вокзал, с которого мы приехали днем.
— Утренним поездом отправлю тебя домой, — сказал я, — можешь до утра поспать в привокзальной гостинице. Мне тоже не мешает отдохнуть. Я возьму два отдельных номера.
И тем бы все и кончилось, но в гостинице у меня язык не повернулся попросить два отдельных номера: в этом было бы что-то сомнительное, да и ночной дежурный как-то странно поглядел на нас. Мы до того устали, что легли не раздеваясь и так проспали половину следующего дня — воскресенья.
По воскресеньям на вокзалах маневрируют поезда; грузят ночную почту, переводят на запасные пути спальные вагоны. Ну а мы здесь навсегда избавились от Гарри.
Как свить гнездо
Перевод Л.Беспаловой
Я лишился Эрнеста. Много лет мы были партнерами, а потом выдался год сплошных неудач да плюс провал на Олбайн-райз, ну, и Эрнест ушел от нас. Оформление интерьеров дело суровое, чтобы не сказать — беспощадное: клиенты обращаются к нам, сами не зная, что им нужно, но при этом твердо знают (и мы знаем), что им нужно совершенство — не больше и не меньше. А совершенство обходится недешево. К тому же совершенство сопряжено с огорчениями: оно приносит убытки — поглядите вокруг и убедитесь сами. И все эти убытки мы потерпели по вине Эрнеста. Вот два комода желтого лака, к примеру, они у меня называются Миссис Джлоб. Миссис Джлоб вернула их нам, едва Эрнест кончил обставлять ее китайскую гостиную. Мистер Джлоб развелся с ней. Ампирный диван и три кресла — это миссис Рэддок. Мраморные колонны должны были с минуты на минуту быть водружены в кабинете мистера Рэддока, когда миссис Рэддок развелась с ним. Хепплуайтовская кровать под балдахином ждала отправки на Чейни-роу, пока Эрнест наводил последний глянец на ванную в итальянском стиле, а тут мистер Фортескью возьми да и умри. Трагедия, но трагедий в нашем деле хватает. Зеркала и консоли — это миссис Вандалл, миссис Смит и леди Квочкин, с зеркалами у Эрнеста прямо-таки роковое невезение. Стоит ему развесить зеркала в золоченых рамах, изукрашенных ангелами, завитушками, раковинами и львами, и на тебе — кто-то падает с лестницы, или разражается скандал между мужем и женой или матерью и дочерью, и пошли попреки в суетности, неверности, утрате привлекательности и даже в претенциозности и выпендреже, и вот уже поползли слухи, что дом сдается внаем, а там и счета ставятся под сомнение, и все наше добро возвращается восвояси. Считается, что лучше всех ведомы человеческие тайны врачу и юристу. Решительно не согласен.