Птицы небесные. 3-4 части
Шрифт:
— А мы работы не пугаемся! — твердым голосом сказала Раиса. — Правда, София? — Та молча кивнула головой.
— Хорошо, готовьтесь к соборованию. Назначим его на утро. А насчет окормления спрошу у отца Кирилла. Он мне благословил людям на Псху помогать, а не женскому скиту…
— А мы что, не люди? Вот и помогайте, если по совести… — Надежда имела крепкий характер. Все вместе они вышли провожать меня к калитке. Стоя возле нее, Софья, потупив глаза, сказала:
— Батюшка, я еще не послушница, но Псху очень полюбила. Благословите приезжать к сестрам и помогать им в скиту. Я здесь как будто
— Конечно приезжайте…
Меня перебил голос Надежды:
— Отец Симон, а кто вам зеленый подрясник сшил?
В ее интонациях явно слышался смех.
— Матушка Ольга в Сухуми.
— Мы вам нормальный подрясник сошьем. И братьям можем пошить, кому нужно…
— Мама, я батюшку немного провожу! — Мальчик вприпрыжку побежал рядом. — Отец Симон, у меня удочка есть! Будем вместе рыбу ловить?
— Будем, Ванечка! — улыбнулся я.
— Вот здорово! Мне здесь очень нравится! — восторженно отозвался мой новый друг.
Мягкие волны свежего вечернего воздуха текли с гор по улицам Псху. Мыча, возвращались с пастбища коровы, тренькая самодельными колокольчиками, сделанными сельскими умельцами из консервных банок. У одной из коров почему-то болталась на шее корабельная рында. В большом бригадирском доме уже горел свет. В сарае хозяйка позвякивала ведром: доила корову.
— Как там наши сестры? — Василий Николаевич вышел из-под навеса, где кормил кур.
— Скит хотят организовать…
— Ну дела! Что ж, если на службах в нашем церковном доме петь будут, и то хорошо! А голодать им не дадим, еще поправятся у нас, на наших сырах, вот увидите… — Хозяин добродушно рассмеялся и ушел в свой сарай, откуда послышалось кудахтанье.
После соборования сестры приготовили чай.
— У нас вопросы есть, отец Симон, о молитве и о послушании. Можно задать?
Послушница Надежда переглянулась с остальными девушками. — Ваня, поиграй пока во дворе!
Мальчик послушно вышел.
— Скажите, как нам молиться?
— Читайте суточный круг, как мы в скиту три года читали, пока сердце не пробудится к Иисусовой молитве. Богослужебные книги помогают удерживать в душе некоторую благодать, если молитва не идет.
— А когда нам молиться? Тоже, как и вы — ночью? — спросила послушница Никифора. — Это, наверное, тяжело…
— Если сможете, то попробуйте. Поначалу не переусердствуйте. Не следует так молиться, как некоторые горе-молитвенники, словно стенку хотят проломить, чтобы своими руками вырвать благодать у Бога. Начинайте потихоньку. Лучше начать с малого молитвенного правила и его постепенно увеличивать, чем взяться сразу за большое правило и понемногу затем его убавлять..
— А как нам Иисусовой молитвой молиться? — Раиса твердым серьезным взглядом посмотрела на меня. Я задумался, ища для них подходящее сравнение.
— Пусть душа во время молитвы будет подобна скрипке, которая словно поет в опытных руках. Нужно уметь молиться Иисусовой молитвой, то быстро и сильно, то медленно и мягко. Умение быстро и сильно молиться очень помогает нам, когда нас одолевают сонливость и вялость. Медленно и мягко молиться подходит в том случае, если ум спокоен и мирен.
— Батюшка, вы нам хорошо объяснили о молитве. Это сразу на сердце ложится, — сказала, подумав, София.
— Если
— Конечно, с удовольствием! — за всех ответила Никифора. — Я в нашем храме регентшей была…
В комнату вбежал Ванечка:
— Мама, вы закончили? Можно мне батюшкин скит посмотреть?
Мой вопросительный взгляд остановился на Надежде.
— Если батюшка благословит, то можно.
В ответ я согласно кивнул головой, вызвав восторг у мальчика.
— Отец Симон, у нас в скиту книг духовных нет. Вы не смогли бы передать с кем-нибудь хотя бы одну книжечку о молитве? — спросила абхазка.
— Обязательно передадим, Софья!
— Простите, отец Симон, не Софья, а София! — строго поправила меня девушка.
— Теперь буду только так называть — София! — улыбнулся я.
Мы вышли во двор. Послушница Надежда молчала и, видимо, колебалась — говорить или нет. Наконец она решилась:
— Можно вас на два слова? Простите, что я сыном приехала. Оставить его не могу, а с ним, конечно, много забот. Я ведь не хотела замуж выходить. Случилось так, что попала в больницу. А этот человек пришел кого-то навестить. Приметил меня и повадился ходить. А потом… — Женщина горестно сжала губы. — В общем, грубый он человек. Не хочу и вспоминать о нем. Потом поженились, а счастья нет. Начал пить. Взялся за рукоприкладство. А я уже тяжелая была. Чтобы он не видел что плачу, возьму лук и чищу, а слезы так и катятся… Постоянно ожидала, когда все это закончится, как на освобождение из неволи надеялась… Начала в церковь ходить. Когда Ванечка подрос, схватила его и бегом в Новоспасский монастырь, к епископу Алексию. Наша семья — потомки Победоносцева. Владыка мою маму хорошо знал, добрый он человек. Приютил меня с сыном, стала я в монастыре швеей. Только московские зимы меня убивали. Как только в Новом Афоне открылся монастырь, владыка направил меня на Кавказ. Но братья сильно возроптали: почему женщина с ребенком в монастыре? Тогда меня и сестер владыка сюда, на Псху, благословил. Я ему о вас рассказывала, а теперь вот письмо написала. Вы в Москве в этом году будете?
— Собираюсь.
— Тогда передадите от меня письмо ему? Если можно, пожалуйста, привезите ответ.
— Конечно. А сыну соберите одежду для гор, на недельку могу его взять с собой.
— Спаси вас Господи, отец Симон.
Во время чтения часов на воскресной литургии, которая теперь с участием голосистых сестер во главе с монахиней Тихоной сильно выиграла, я вновь увидел в толпе сероглазого красавца-капитана, который подошел ко мне на исповеди:
— Батюшка, можно поговорить?
— Ты сейчас просто исповедуйся, а поговорим после службы!
Позади меня тихонько шептались дети — Ваня и его друг с хутора Санчар.
Во время исповеди дети замолкли. Я услышал позади себя шипение, как будто шипели два кота, и оглянулся: Ванечка и пухлый малыш больно щипали один одного, выпуча друг на друга глазенки, наполненные крупными слезами.
— Ну-ка, ну-ка, дети! Вы что тут устроили? — сделал я им строгое замечание. За обоих ответил Ваня:
— Мама говорит, что нам надо учиться терпению, вот мы и учимся!