Птицы небесные. 3-4 части
Шрифт:
— Георгий, слышь, когда приедешь, седло и уздечку сними. Пусть животина в саду пасется. Я потом ее заберу… — Василий Николаевич провожал лошадь ревнивым взглядом.
— Знаю, чего там, — бросил назад капитан, выводя лошадь со двора, груженную двумя мешками со скарбом, перекинутыми через луку седла.
Мы распрощались и двинулись вниз по улице, мимо лежащих в грязи домашних ленивых кабанов, не открывающих даже глаз, несмотря на то, что кобыла гремела копытами по камням.
— Батюшка, поезжайте верхом, что пешком-то идти? — услужливо предложил Георгий, оглянувшись на меня.
— Поезжай
Тропа закончилась незаметно. Возле калитки скита капитан приподнял рукой пустой мешок.
— Вот те на… А где же кот? Сбежал, бродяга… — Он быстро снял с лошади свой груз. — Я мигом, батюшка, а то мой кот, боюсь, в лесу заблудится…
Он ходко ускакал по тропе, из-под копыт полетели комья глины. Я занес его вещи в дом и устало прилег на деревянный топчан. Утомление давало себя знать.
К вечеру послышался стук подков по камням у дома. Послушник приехал со здоровенным рыжим котом, который, как только его вынули из мешка, стремглав кинулся в кусты.
— Ах ты мерзавец! — в сердцах воскликнул капитан. — Ну ничего… Теперь он знает дорогу. Представьте, отец Симон, приезжаю на Псху, а кот уже на крыльце сидит и в ус себе не дует…
Через несколько дней пришел Василий Николаевич.
— Как доехали, отцы? Нормально? — Увидев лошадь, мирно пасущуюся на лугу, успокоился. — Батюшка, вы в горы не собираетесь?
— Собираюсь.
— Я вам хочу передать флягу меда с дальней пасеки. Только он «дурной». Но вы не сомневайтесь — отстоится и есть будет можно. Лучшее лекарство! — Пчеловод поднял большой палец. — Будете мимо проходить, заберите. Я для вас флягу под камнем оставлю…
— А когда вас ждать обратно? — спросил меня капитан.
— К началу августа мне нужно вернуться. Пока поживешь один. Сможешь потерпеть?
— А чего терпеть? — рассмеялся Георгий. — Здесь жить — душа радуется… А вашу келью на Грибзе можно посмотреть? Очень любопытно…
— Тогда помоги мне в нее продукты на зиму забросить…
На следующее утро мы вышли в горы. У камня нас ожидал пчеловод. Укладывая мне в рюкзак тяжелую десятилитровую флягу, он давал советы:
— Батюшка, еще раз предупреждаю, это мед «дурной», сразу его не ешьте. Пусть он до зимы отстоится. А потом будет нормальный, я вам обещаю…
Он положил нам в рюкзаки несколько кружков сыра, приговаривая:
— Эти сыры свежие. Один кружок сразу съешьте, а другие на чердаке возле трубы повесьте. Они подкоптятся и не пропадут…
Я запротестовал:
— Василий Николаевич, прошу вас, хватит накладывать, а то я не дойду, тяжело будет…
— Ничего, ничего, своя ноша, как говорится, не тянет…
Он заботливо помог мне надеть огромный и тяжелый рюкзак.
По сырому осеннему лесу мы шли медленно и часто отдыхали.
— Таскать грузы, видно, не по мне, — признался капитан. — Не горный я человек…
Келья и поляна понравились послушнику, но безлюдье не пришлось ему по душе, и он заторопился вниз. Несколько недель я провел в палатке на обрывах
Но постепенно, словно капля за каплей, падающими в тихое озеро, в сердце проникли воспоминания об оставленном отце и о больном Старце. Со скорбью вспомнил я о предстоящей разлуке с горами. Утешала лишь радость встречи с отцом Кириллом и свидание с дряхлеющим отцом, каждый раз с нетерпением ожидающим нашей встречи.
То, что я увидел в скиту, напоминало корабельный порядок. В доме приятно поразила чистота, в огороде — ухоженность.
— Отец Георгий, как все у тебя опрятно и чисто! — не удержался я от похвалы.
— Морской закон! На теплоходе каждый день драил палубу — привычка! — шутил капитан. В углу его комнаты я увидел мольберт, кисти и краски. Он перехватил мой удивленный взгляд. — Икону пишу святого великомученика Пантелеймона. В Херсоне учился когда-то у одного народного художника…
Я внимательно рассмотрел незаконченную икону: прорисованные линии были идеальны, краски лежали ровно, а цвета говорили о хорошем чутье художника.
— Слушай, Георгий, да у тебя хороший глаз!
Он засмеялся, блеснув роскошными белыми зубами:
— Нет, это краски у меня хорошие и дают нужную насыщенность и глубину… Замечаю, что вы на зубы мои смотрите. А они у меня искусственные! — Собеседник вынул зубные протезы и помахал ими в воздухе. — В плавании, бывает, застудишь зубы, болят — мочи нет! Был у меня хороший друг — дантист. Он и посоветовал мне: вырви, мол, все зубы, а я тебе протезы хорошие поставлю.
С тридцати лет со вставными челюстями хожу и — никаких проблем! И вам так советую сделать…
Я лишь подивился такому оригинальному решению. За чаем мы обговорили мой отъезд.
— Оттягивать поездку больше не могу, впереди осень, — объяснял я капитану. — Нужно к старцу съездить и отца проведать. Потерпишь несколько недель, пока меня не будет?
Послушник воспринял мою новость спокойно:
— Как благословите, отец Симон, мне не привыкать… Займусь еще каким-нибудь рукоделием. Хочу из кровельного железа хорошую печь сделать для выпечки просфор и хлеба. Можно еще из нашего воска свечей отлить побольше… Благословите?
— Конечно. Бог благословит! — Мне стало радостно, что этот смышленый и расторопный человек нашел себя на новом месте.