Птицы небесные. 3-4 части
Шрифт:
СКИТ В ЕРМОЛОВКЕ
Как скрытая в недрах гор вода ищет путь на свет, где упадает звенящим ручьем в чьи-то ладони, так любовь моя к Тебе, Боже, ищет путь наверх, из земной тьмы в сияющее Царство Небесное. Как погонщик каравана никогда не поведет его в безводные места, где нет никакого питья, так стремление сердца моего к Тебе, Господи, пусть никогда не повернет в бесплодные учения и без-благодатные воззрения, ибо в Тебе одном обрел я глаголы жизни вечной, подобные рекам воды живой, утоляющим всякую жажду истомившейся о спасении души. Не пустые лжеучения мудрецов земных, но лишь Дух Твой Святой
Играя солнцем и расписывая окна морозными узорами, декабрь завершился праздничным Рождеством и литургией в любимой Лавре. Промелькнули Святки, со столпотворением съехавшихся отовсюду на Богоявление паломников, отшумев оживленной суматохой и отзвенев многоголосьем колоколов. В благодарность за помощь и поддержку я подарил все стихи, написанные мною, отцу Анастасию и его помощнице, надеясь ими выразить давним друзьям свою признательность, не рассчитывая, что они могут кому-то понадобиться. С архимандритом о стихах мы никогда не говорили, но, зная его чуткую художественную натуру, хотелось духовной поэзией порадовать и его душу.
Время шло, а мы с отцом все еще сидели на чемоданах. Продажа дома шла очень туго — покупателей не было. Приехал отец Пимен и сразу взял дело в свои руки.
— Начнем с главного! — заявил он. — Необходимо сделать независимую объективную оценку дома! Сколько выставят за него, за столько и продавать надо.
Оценка дома дала сумму в сорок тысяч долларов. И это мертвое дело неожиданно сдвинулось с места. Отец Кирилл пришел к нам на помощь, не забывая о нас даже в больнице. Он сообщил архимандриту, что его чадо — настоятель одного из московских монастырей — ищет в Сергиевом Посаде дом для своих родителей. Сестру настоятеля привела в дом помощница нашего лаврского издателя, и наше жилище пришлось по душе покупательнице. По благословению батюшки отец Пимен и я встретились с этим уважаемым монахом и его сестрой. В несколько дней покупка была совершена. Оставалось подыскать жилье отцу в Адлере. Архимандрит отправился со мной, надеясь заодно подыскать место для скита.
Ласковое солнышко с теплым веянием морского ветерка, солоноватого и ароматного, встретило нас в южном городке, когда мы вышли из поезда.
— Ну и благодать стоит! — порадовался мой друг. — А то все мерзнем и мерзнем… Климат для твоего отца очень подходящий!
— Для меня тоже!
Я всей грудью вдыхал свежий морской воздух, когда мы вышли на набережную. У архимандрита в Сочи оказался знакомый — экономист Филипп, крепко сложенный парень, неспешный, рассудительный, окончивший Плехановский институт. Он и его мама оказались знатоками всех районов побережья и самоотверженно взялись за поиски жилья. Они быстро отыскали подходящую однокомнатную квартиру с двумя лоджиями. Цена тоже оказалась подходящей — восемнадцать тысяч долларов.
— Теперь надо нам, отец Симон, реализовать батюшкино благословение, — доверительно вел беседу мой друг, когда мы сидели за вечерним чаем. — На оставшуюся сумму нужно скит для братии организовать. Поможешь мне?
— С удовольствием! — загорелся я. — Ведь эти места мне с юности знакомы. Поищем, конечно. Это ты здорово придумал! Можно поискать
— Вот ты этим и займись, когда отца сюда перевезешь! — заключил архимандрит.
На Соловьевской улице я застал отца в волнении: он упаковывал вещи, продукты, мебель, бегая из дома в подвал и обратно.
— Ну что, сын, нашли квартиру?
— Нашли, папа, однокомнатную, в хорошем районе, море совсем рядом, — порадовал я старика. — Только ты, пожалуйста, не простудись к отъезду, а то уехать не сможем.
— Я еще крепкий, меня хворь не берет! — радостно засмеялся отец. — Жалко, что Лиды с нами нет, она бы порадовалась… — Он внезапно погрустнел, слезы выступили на его глазах. Такой быстрый переход от радости к печали не был свойствен отцу и встревожил меня.
— Да ты уже заболел, папа! — Я потрогал рукой его лоб. — Вот видишь, горячий…
— Пройдет! Чайку выпьем с ромашкой, и как рукой снимет…
Но рукой простуду не сняло. Хотя отец не слег, он ходил, сморкаясь в большой клетчатый платок и оглушительно чихая.
В маленькой фирме по продаже недвижимости меня принял молодой парень в очках, бывший инженер-конструктор. Среди сотрудников в углу за столом сидела угрюмая личность с квадратным подбородком, листающая какие-то бумаги. Директор, зорко перехватив мой взгляд, шепнул:
— Проверяющий из местных криминалов… А что делать? Но вы не волнуйтесь, батюшка, у нас фирма честная. Поможем вам быстро и правильно оформить документы на продажу дома!
В этот период развала России начались жуткие времена засилья уголовников. На площади перед Лаврой взорвали автомобиль с каким-то главарем. Шел бесконтрольный передел имущества и денег. Постоянно общаясь с директором фирмы, я незаметно подружился с ним. Он понравился мне своей порядочностью:
— Работал я конструктором на ракетном заводе. Работа интересная, увлекательная. И в один час ее не стало. Мы всем отделом и создали фирму, кормиться-то надо. Теперь платим дань бандитам…
В последний день, передавая мне папку с документами, он неожиданно спросил меня:
— Батюшка, можно я приду вас провожать?
— Приходите, буду рад! — пожал я руку новому другу, с которым уже предстояло прощаться. Он же помог мне отправить контейнер с вещами в Адлер.
Новая хозяйка дома ужаснулась, увидев полчища тараканов.
— Напасть какая! Смотреть не могу… Нужно дом выморозить, обязательно нужно выморозить!
Я попытался уговорить испуганную женщину:
— Подождите, пожалуйста, когда мы с отцом уедем!
— Но как же мои родители въедут в дом с тараканами? Наши вещи уже на товарной станции стоят, — воспротивилась она.
Вечерняя метель завывала за окном, наметая большие сугробы. У дома собрались провожающие — работники издательства во главе с отцом Анастасией, чада отца Пимена из Москвы, сотрудники фирмы, которые тоже пришли проводить нас. Фонарь на столбе, скрипя, раскачивался под порывами ветра, отчего казалось, что вся зимняя декорация качается и летит куда-то вместе со всеми нами. В нетопленом доме стоял страшный холод. Новая владелица дома, завернувшись в шубу и обвязавшись по глаза теплым платком, сидела в зале на единственном табурете. Провожающие носили чемоданы и отцовские узлы в машины, которых на улице собралась целая кавалькада. Я заметил, что лицо у отца воспаленное и болезненно красное. Он ходил, пошатываясь.