Пуансеттия

Райз Тиффани

– Не совсем правда. Однажды ты сказал мне, что именно я могу делать со своим телом. Думаю, предложение начиналось с «Иди» и заканчивалось «хер», с третьим словом посередине, очень недостойное выражение для обучающегося священника.

– Это было образное выражение. И я сказал это после того, как в дом пришел офицер полиции и арестовал вас за убийство клиента, и только после того, как он вас посадил в свою машину, вы сказали ему, что все это шутка - шутка надо мной.

– Веселый был вечер, не правда ли? Люблю шутки.

– Вам

не нужен хирург. Вам нужен психоаналитик.

Магдалена смеялась и смеялась. Ничего не делало ее счастливее, чем доводить Маркуса до белого каления. И это было не просто, поэтому она так радовалась, когда ей это удавалось.

– Если бы у меня был психоаналитик, и я начала следить за своим поведением, тогда тебе бы захотелось переспать со мной, Бамби?
– она перекинула волосы через плечо, прижала палец к губе и идеально надула ее, изображая невинность.

– О, Боже, нет.
– Его голос сочился отвращением при одной мысли о ее хорошем поведении.
– Секс с вами был бы приятным первый час или два. Пытать вас отказом в сексе с вами? Это никогда не перестанет меня забавлять.

– Что, если я позволю причинить мне боль, как ты это делаешь с Катериной?
– Пытки красивых мужчин были ее самым любимым хобби. Она могла делать это целый день. И обычно так и было.

– Я и бензопилой, и автоматом Калашникова не причиню вам вреда.

– Верно. Но мы с тобой знаем, что дело не в этом. Ты боишься снова влюбиться, да?

– Вы бы тоже боялись, если бы были мной.

– В конце концов, тебе придется отпустить страхи за Кингсли. Он взрослый.

– Да, до тех пор, пока жив. Его родители мертвы, его сестра мертва. И у него есть плохая привычка проявлять невероятно безрассудное поведение даже при самых лучших обстоятельствах.

– Он спал с тобой.

– Я о том же.

Его челюсть была словно из гранита, и он не смотрел ей в глаза. Они с Маркусом постоянно дразнили друг друга, и оскорбления никогда не прекращались, но, когда речь заходила о его бывшем любовнике Кингсли, Маркус не играл.

– Я не видел его с тех пор, как уехал из школы, и он все еще сводит меня с ума. Будь он мертв, он бы так гордился собой, если бы знал, что я каждый день о нем беспокоился.
– Он посмотрел на потолок и покачал головой.

– Кингсли, - произнес он, и больше ни слова. Это было похоже на просьбу.

Или молитву.

– Любовь - это проклятие. Любовь - это бремя. Прекрасное проклятие. И прекрасное бремя.

– Если бы я мог, я бы вырезал собственное сердце, - ответил он.

– Если бы я могла, я бы тоже вырезала твое сердце.

– Ох, вы слишком добры.

Магдалена погладила его по щеке. У него были самые потрясающие скулы. Судовой навигатор мог бы использовать их в качестве секстанта для выравнивания кораблей и звезд.

– Послушай - что бы не произошло в прошлом - это прошлое. Поэтому оно и называется прошлым. В свое время ты снова полюбишь кого-то, и тебе не придется

бояться.

– Ее?
– спросил он.

– Ее.

– Когда вы говорите о будущем, словно знаете его, вы выглядите невменяемой.

– Мой отец был королем цыган, мама так говорила. Мне передался его дар.

– Ваша мама вам солгала. Нет такого понятия «король цыган». И вы знаете, даже лучше меня, что не должны их так называть. Может, ваш отец и был цыганом, но он не мог практиковать магию, как и вы.

– Ха, - сказала она и затем, - Ха, - снова. – «Я не могу колдовать» говорит мальчик, который учится превращать вино в кровь.

– Я сказал, что вы не можете колдовать. Но я не говорил, что не сможете.

– Однажды ты поймешь, что я права. Однажды ты узнаешь.
– Она наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб.

– Вы можете попытаться еще раз.

– Тебе нравится, когда тебя целуют в лоб?
– спросила она, проводя пальцами по его волосам.

– Мне нравится возможность заглядывать вам под халат.
– Он снова прикоснулся к своему лбу над левый глазом.
– Вот здесь. Самый хороший угол.

Она поцеловала его туда, где он просил, потому что так у нее был шанс ощутить аромат камина в его волосах, теплый землистый аромат. Очень мужской и аппетитный. И обнажить перед ним грудь того стоило.

– Я не планирую никаких операций, - ответила она.
– Хотя и благодарна за твой совершенно ненужный совет. Я посещала хорошего датского хирурга, потому что он пишет работу о моем случае, который, как теперь считают, вызван гормональной аномалией в матке, а не работой дьявола.

– Хорошо, - ответил он.
– Операция всегда рискованное дело. Я бы не хотел вас потерять.

– Потому что я тебе так нравлюсь?

– Вы мне совсем не нравитесь. Но, как вы сказали, обеспечиваете меня едой и добровольными жертвами. Поэтому моя непрерывная способность функционировать в ваших руках.

Он улыбнулся ей той улыбкой, которая позволяла ей ударить его. И она раздумывала над этим. Опять же, она была садисткой. Она хотела ударить почти каждого мужчину на земле. Она воздержалась. Пока.

– Мне не стоило приводить священничка домой.
– Покачав головой, она подошла к камину, чтобы согреться.
– Я всегда приношу домой бездомных животных. По крайней мере, Мышшелини выполняет свои обязанности. За последние полгода не видела ни единой мыши.

– Вы хотите, чтобы я отрабатывал свое содержание? Я буду работать.

– А ты можешь?

– Я могу доставать вещи с верхних полок.

– У меня есть идея получше. Поднимайся.
– Она поманила его пальцем.

Он указал на свои колени.
– Мус спит.

– Он простит тебе, что ты его разбудил. Ты его любимчик.

Вздохнув, Маркус поднял спящего Мышши с колен. Кот обмяк в его руках, пока Маркус нес его к корзинке и аккуратно положил внутрь.

– Лежи тут, - сказал Маркус коту.