Пуансеттия

Райз Тиффани

– Связывал его? Конечно.

– Я имею в виду, связывал его и допрашивал?

– Часто. Я любил заставлять его рассказывать секреты, которыми он не хотел делиться со мной.

– Какие секреты?

– Он рассказывал их мне, а не вам.

– Ты сдержан. Как хороший любовник. Ты хороший любовник?

– Бывало и хуже.

– Ты уходишь от ответа, потому что не хочешь отвечать, и твои ответы очень неохотны. Бамби - ты ужасный сабмиссив.

– Я не сабмиссив.

– Это, безусловно, объясняет,

почему ты так неловко себя чувствуешь. А теперь ответь на вопрос - ты хороший любовник?

– Признаю, я не знаю, как ответить. Пожалуйста, Магда, скажите, откуда мне знать?

– Ты бы знал, если бы не был им. Если твой любовник не отвечал тебе, если твой любовник не возвращался, прося о большем...

– Тогда, очевидно, я был очень хорошим любовником. Кингсли был в восторге, очень хорошо просил. И довольно бесстыдно.

– О чем он просил?

– О большем. Всегда о большем.

– Больше чего? Больше секса? Больше боли?

– Да и да. Больше всего.
– Он замолчал, словно что-то вспоминал. – Больше ласки, в основном. Я... не такой ласковый, как должен быть. Каким должен был быть, - поправился он.

– Что останавливает тебя от демонстрации своих чувств?

– Я...
– он вздохнул, к удивлению, пораженно, необычно от кого-то столь дерзкого.
– Я не знаю.

– Потому что ты не очень хорош в этом?

– В моей жизни мне не так часто удавалось практиковаться в этом. Я был близок со своей старшей сестрой Элизабет, пока нас не разлучил отец. После этого я сдерживал себя столько, сколько мог. До Кингсли. Но даже после этого, когда я впервые встретил младшую сестру, я не обнял ее. Это сделал Кинсли, а я не мог.

– Что ты чувствовал, когда увидел, как он держит твою сестру?

– Я испытал... ревность.

– Ревность? К ребенку?

– Зависть, потому что он был в чем-то лучше меня. То, что было таким простым для него, было невозможным для меня. Я не привык быть вторым в чем-то.

– У тебя тысяча других сильных сторон. Если бы у тебя не было нескольких недостатков, ты был бы еще более невыносимым, чем есть.

– Он был естественным с ней. Я никогда не видел ничего подобного. Он был рожден стать отцом.

– Ох. Вот оно что. Теперь я все понимаю. Ты завидовал, потому что видел, что он не только хорошо ладил с детьми, но и хотел их. А вы двое не могли завести детей. Ты завидовал, потому что открыл, что он хотел чего-то, что ты не мог ему дать. Поэтому ты испытал зависть, когда увидел его с твоей сестрой.

– Я не хочу говорить о Клэр и Кингсли.

– Хорошо. Мы будем обсуждать только Кингсли. Как часто ты трахал его?

– Магда.

– Отвечай.

– Эти вопросы слишком личные.

– Ты стоишь связанный в моей спальне. Или ты ожидал викторины по Римской архитектуре?

Он вздохнул.

– Поначалу

мы встречались лишь раз в неделю на протяжении трех недель. Ему не терпелось провести побольше времени со мной, и я заставил его поверить, что оказываю величайшую услугу, проводя больше времени с ним.

– Но ты тоже хотел большего.

– Да. Не то, что бы ему нужно было знать об этом.

– Так как часто?

– Мы пробирались в эрмитаж три ночи в неделю. Затем четыре. Затем пять. Потом почти каждую ночь, при каждом шансе.

– Сколько ночей?

– Пятьдесят семь.

– Ты считал.

– Я помню их все.

– От кого-то другого я бы посчитала это романтическим преувеличением. Но не от тебя. Ты не из тех, кто преувеличивает.

– И у меня очень хорошая память на то, с чем связано мое тело.

– И твое сердце.

– И мое сердце.

Она нарисовала ногтем крест на спине - одна линия от основания шеи к пояснице, вторая от лопатки до лопатки. Затем она прижалась губами к месту, где пересекались линии. Он вздрогнул.

– Тебе нравятся поцелуи?
– спросила Магдалена.

– Вы застали меня врасплох.

– Ты никогда не теряешь бдительность, - усмехаясь, ответила она.
– Тебе нравится, когда тебя целуют? Да? Нет? Отвечай, Бамби.

– А кому не нравится?

– Ты никогда не целовал Катерину.

– Поцелуи для любовников, - ответил Маркус.
– А мы просто друзья.

– Ты порол ее флоггером, тростью, устраивал игры с огнем и, когда заканчивал с ней, кончал ей на спину.

– Поэтому у меня так мало друзей.

– Тебе нравятся поцелуи?

– Помню, что нравились.

– Поцелуи возбуждают тебя?
– Она поцеловала его правую лопатку.

– Нет. Как и ласкание Муса, поедание вашей пасты или наблюдение за звездами, но я наслаждаюсь ими.

– Большинство мужчин считают поцелуи возбуждающими.
– Она укусила его в центр спины - не достаточно сильно, чтобы прокусить кожу, но достаточно, чтобы остался след зубов на его плоти.

– Как вы сказали ранее, я не из большинства мужчин.

– И мои прикосновения тебя не возбуждают.

– Нет. Но опять же, я наслаждаюсь ими.

– Тебе нравятся прикосновения?
– Она лизнула над местом укуса.

– Обычно нет. Мне хватит трех пальцев, чтобы перечислить людей, чьи прикосновения мне нравятся.

– Я.

За спиной Маркус вытянул один палец.

– Кингсли, - добавила она.

Маркус вытянул второй палец.

– И кто же номер три?
– спросила она.

– Не знаю, - ответил он.
– По вашим словам, я еще ее не встретил.

– Для меня большая честь находиться в такой достойной компании. Вы, две родственные души...
– Она запустила руки в карманы его брюк и сжала бедра.
– И я.