Пуанта
Шрифт:
— Ты научишься.
— Он меня боится.
— Неправда. Он стесняется, но он тебя не боится. Я ему о тебе рассказывала.
— Что?
— Что ты шпион.
Макс на секунду застывает, и это так смешит, что я не сдерживаюсь. Жму плечами, тихо хихикая.
— Он думает, что папа был шпионом, так что нормальное объяснение.
— Шикарно просто.
— Я не говорила ему ничего плохого о тебе. Никогда.
— И давно он обо мне знает?
— Когда начал задавать вопросы, я почти сразу и рассказала.
— Пока мы ехали в Москву, он молчал всю дорогу. Потом тоже. Впервые, я услышал его голос, когда ты появилась.
— Он стеснительный, Макс. Сейчас слишком много новых впечатлений, людей. Дай ему немного привыкнуть и прекрати вести себя, как льдина. Улыбайся хоть иногда.
— У меня много поводов улыбаться…
— Сарказм?
— Пятьдесят на пятьдесят, — говорит, поднимая глаза, а потом вдруг добавляет, — Не отнимай его у меня.
— У меня такой возможности нет.
— У тебя одной она есть. Он реагирует на тебя. Как ты себя ведешь, так и он, будто считывает. Я прошу тебя, не настраивай его против. Пожалуйста. В прошлом я допустил много ошибок, но…черт возьми, Амелия, это мой сын.
Мы молчим достаточно долго, чтобы он решил — разговор окончен. Макс собирается встать и уйти, но я неожиданно хватаю его за руку и тихо прошу.
— Не уходи, пожалуйста. Посиди со мной. Мне страшно.
Что. Я. Делаю. Боже…как это убого и глупо, но этот мороз…Я все еще чувствую руки этого ублюдка на своей шеи, и от этого хочу рыдать. Какой-то триггер сработал, и теперь, все то, что я так успешно хоронила, вырвалось из недр, захватило. Мне нужен кто-то рядом, просто необходим, и, кажется, Макс это понимает.
— Тебе нечего бояться, Амелия. Ты в безопасности, и тебя никто не тронет.
— Только ты?
Задумывалось, как шутка, но вышло косо. Макса это задело, он отводит взгляд, хмурит брови, а я хочу было объясниться, но он успевает раньше.
— Я никогда тебя не ударю. Этого больше не случится, я дал тебе слово тогда, и оно не потеряло своего веса.
— Но хватать буду?
Боже. Да кто меня тянет за язык?! Макс смотрит на меня в ответ, неожиданно теплеет и даже слегка улыбается, а потом тихо шепчет.
— Ты изменилась, но это, кажется, никогда не уйдет, да? Говорить все, что в башку взбредет? Или так ты прощупываешь мои намерения?
— Возможно и то, и другое.
— Прекрасно. Спасибо за правду, и лови такую же в ответ: да, я буду тебя хватать столько, сколько смогу. Потому что я так хочу.
«О господи. Он что со мной флиртует?! Это же не угроза точно! Не она! Он…и взгляд этот его…игривый…С ума сошел?!»
Резко сжимаю одеяло сильнее, хмурюсь больше, Макса это веселит. Он встает с постели, но не уходит, а пересаживается на кресло рядом и кивает.
— Спи, я буду здесь.
Хочется сказать что-то еще, да погаже, но я слишком потеряна
Ложусь, укрываясь одеялом, но смотрю на Макса — он отвечает, а самое смешно, что весь мой ледяной ужас отступает на шаг в темноту. Меня снова шокирует, но я чувствую себя в безопасности. Так глупо…а, кажется, правда, потому что я засыпаю быстро и сплю спокойно. Возможно впервые за многие годы…
***
— Я хочу поговорить о том, что было вчера.
Так начинается мое чудесное утро, и я перевожу взгляд на Макса. Вообще, спасибо ему, подсуетился: когда я проснулась, рядом с кроватью стояли пакеты с одеждой, а когда зашла на кухню, меня ждал шикарный завтрак.
«Прямо по-царски…»
— О чем? О моем трипе в образе шлюхи?
— О том, что случилось тогда.
Застываю на миг над препарацией куриного желтка, а потом и вовсе ее откладываю в сторону, сжимаю руки на груди и жму плечами.
— Нечего рассказывать.
— Да ну? — усмехается, — Ты жива и сидишь передо мной, но кто-то все-таки умер и лежал в том лесу. Это уже тянет на хорошую историю.
— Почему ты спрашиваешь только сейчас? Почему не сразу? Ты же явно этого хотел.
— Хотел, но не давить на тебя хотел еще больше.
— О, какая забота. Ценю.
— Давай без сарказма, окей?
— В нашем случае это достаточно проблематично.
— Ты права, но моя мама сказала верно: мы теперь родители, и нам нужно учиться общаться адекватно. Готова попробовать?
— А ты?
— Если я предлагаю, то да. Логично же, нет?
Чувствую, как его голос становится тверже, и при этом он явно хочет ляпнуть какую-то гадость, но сдерживается, и я улыбаюсь.
— Что смешного?
— Чувствую, как ты урезал половину фразы.
— Минимум вдвое.
— Не отрицаешь.
— Нет смысла отрицать очевидное.
Пару раз киваю и перевожу взгляд в окно. На мне легкая, белая блузка и джинсы, а вдруг становится так жарко, что дышать сложно. Не хочу погружаться обратно, знаю, что за этим жаром последует оглушающий холод, но он прав. Макс имеет право знать…хотя бы что-то.
Так я прикрываю глаза, возвращаясь в прошлое…
Амелия; 18
— …Я беременна…
— Знаю, поэтому ты и здесь.
Парень так безэмоционально это говорит, отворачивается на дорогу, а я сжимаюсь. Черт. Сердце начинает бешено стучать, биться — я сомневаюсь, что мне удасться его убедить, а он только это подтверждает.
— Мне правда жаль, я этого не хочу, но должен. Не бойся, это будет быстро. Я не садист и не насильник. Не делай глупостей и…
Всаживаю ему нож, который взяла из квартиры в прямо в колено. Да, я может быть и дура, но не настолько — папа всегда говорит, что нужно иметь пути отхода. На всякий случай.