Пуанта

Тес Ария

— Я беременна.

Одно из самого лучшего в беременности вот этот вот момент. Наблюдать, как все эмоции по очереди сменяют друг друга в его прекрасных глазах — мой личный сорт героина,

и я наслаждаюсь. Макс сначала не понимает (все еще), потом еще немного не понимает, потом до него доходит. Радость, счастье, абсолютная эйфория — и он подхватывает меня на руки и смеется.

— Боже, ты серьезно?!

— Да!

— Спасибо, малыш! Я так счастлив! Я абсолютно счастлив!

Знаю — так и есть. И также я знаю, что он будет рад любому ребенку, но на этот раз чувствую — это будет девочка.

В этот момент ни Макс, ни Амелия, конечно же, не знали, что за ними наблюдают с высокого пригорка. Шикарный шатер через минуту, когда радостная новость была сказана в слух для всех близких друзей и родственников, взрывается шумными криками. Счастье. В воздухе оно летает, но на этом пригорке, как на другой стороне Луны — на темной ее половине, — царят совсем другие эмоции.

Ненависть. Ярость. Злость. Все черное и красное — ничего

хорошего.

Их всего двое. Две маленькие, тонкие фигуры, но иногда не нужно быть «большим», чтобы причинить много вреда, а они планируют его причинить. Они этого хотят. И они это сделают.

— Видишь, как им весело? — спрашивает один голос второго, и тот пару раз кивает.

— Да.

— Они так радуются, так счастливы, а сами…построили свое счастье на костях! На крови! Ну ничего! Все еще впереди…Александровские мне за все заплатят. Идем!

Первая фигура тянет вторую за руку и уводит к старой машине, куда запихивает его и громко ухает дверью. Первая фигура действительно ненавидит до мозга своих костей, до трясучки, а вот вторая…она не понимает пока, но что будет по прошествию лет? Очевидно, что ничего хорошего. Ненависть она же как яд, проникает в самые глубокие и потаенные части тебя, сжигая их дотла.

Кстати, Амелия оказалась права — у нее действительно родится дочка, которую Макс назовёт Снежаной в честь маленького Подснежника — символа надежды и чистоты.