Публичное одиночество

Михалков Никита Сергеевич

Почему так?

Потерян стержень, уважение к профессии. Гламур кругом невозможный. Цветет реклама средств против перхоти, прокладок разных, жевательной резинки – труда-то особого не надо. Быстро сняли, смонтировали, компьютерной графики добавили, все красиво, и деньги в кармане. Шесть-семь реклам в месяц – и ты в полном порядке. Зачем мучиться в пыли, в грязи, в гари? Ответственность колоссальная. Зачем?! И так прекрасно живут. (I, 127)

(2009)

Интервьюер: В

российском кино действительно что-то может измениться?

Изменится ли что-то в кино? Это же процесс не такой – поговорили, и сразу все изменилось.

Но то, что во ВГИКе сегодня ректором является Владимир Малышев, что государство дало ВГИКу четыре миллиарда на переоснащение, то внимание к тем, кто будет выходить из ВГИКа и что они будут снимать, является конкретным и обоснованным, все это говорит о том, что процесс идет.

Поэтому не надо завтра ждать результатов, но не надо и останавливаться. Самое пагубное, что может быть, – что после этих разговоров все разойдутся, пообедают и пойдут на гала-концерт, забыв о том, что делать дальше. И в то же время не надо ждать завтра результата. Надо просто без истерики, спокойно, ровно дышать, широко идти к тем целям, которые перед нами стоят.

Насколько вероятно, что Министерство обороны и государство вообще поделятся с вами деньгами в кризис?

Если государство хочет, чтобы какие-то задачи выполнялись за счет кинематографа, оно должно за это платить. И те люди, которым интересно это делать, обладающие возможностями и профессией, должны это делать.

Другой разговор, что не должно государство требовать выполнения госзаказа за деньги, которые оно дает Министерству культуры на помощь другому кинематографу. Но, кроме этого, я считаю, что Союз кинематографистов должен иметь свои фонды, которыми он будет поддерживать и студенческое, и артхаусное кино, и маленькие фестивали – все то, что не вписывается в государственную политику. Но это тоже должно быть сделано профессионально и с определенными направлениями и векторами. (XII, 15)

(2010)

Интервьюер: Если бы Вы руководили творческой лабораторией, не стали бы отсеивать тех, кто снимает кино, Вам не близкое?

Мне интересны и близки многие.

Из молодежи – и Валерия Гай Германика, и Алексей Попогребский, и Борис Хлебников, и Кирилл Серебренников – очень талантливые люди, замечательно одаренные. Из тех, кто постарше – Хотиненко, Учитель, Лунгин, Балабанов.

Почему я буду кого-то отсеивать?.. (I, 143)

(2010)

Интервьюер: Какое будущее Вы рисуете российскому кино? Я считаю, что кино как культурное явление во времени уходит. Уходит вообще «Большой стиль». Кино остается как бутик, как вкусный ресторан, понимаете?

Понимаю.

Но я не согласен с тем, что большое кино и «Большой стиль» уходят. «Робин Гуд» – это «Большой стиль». Картина «Повелитель бури» – это «Большой

стиль».

Но сегодня картина «Серьезный человек» братьев Коэнов вышла всего двенадцатью копиями в России. Вот что с этим делать?

Переломить. Это надо переламывать.

Кто это будет делать?

Деньги.

Деньги? А где их брать? Сегодня российское кино не возвращает деньги вообще.

Но я надеюсь, что смогу внести в это свою лепту.

Сумасшедших мало, все циничные. Мир стал циничным. Арифметика.

Можно найти деньги. Сложно, но можно. От Министерства культуры мы получили один миллион долларов на первый фильм < «Утомленные солнцем – 2» > и один миллион на второй. Все. Деньги ВТБ и Внешэкономбанка – это не деньги, данные мне, это инвестиционный проект.

Но не нужно мерить культуру только деньгами… (II, 68)

(2012)

Интервьюер: Можно ли сегодня говорить о политической функции кино? Транслирует ли оно какую-то идеологию или ценности?

К сожалению, нет.

Кино не транслирует, в первую очередь, духовных ценностей. Это общемировой кризис, который еще острее чувствуется в России. Это кризис идей, кризис художественности. Я совершенно согласен с замечательным режиссером Сергеем Герасимовым, который говорил, что «матерью кинематографа является литература». И в этом смысле у нашего кино была и остается великая мать – русская литература. Жалко, что для нашего кинематографа она постепенно становится мачехой.

Отлучить Пушкина, Толстого, Чехова, Бунина от российского кинематографа – это все равно, что больному вместо кислородной подушки приставить ко рту выхлопную трубу. И дело не в том, что их нужно обязательно экранизировать, а дело в том, что все посылы, позывы человеческого характера, все тайные движения души, все повороты человеческой психологии, все высокое и низкое – все можно найти на страницах русской литературы.

И абсолютно не важно, что Пушкин ездил на тройке, а современный человек покоряет космос в ракете. В этом-то и есть величие и сила русской литературы: никакой технический прогресс, никакое 3D не могут сделать для жизни человеческого духа то, что сделала русская литература. (XV, 66)

Татарское кино

(2006)

Татарстан созрел сегодня для того, чтобы иметь свою киностудию. Убежден, что в условиях кинематографического бума, который наблюдается в России, в Казань будут приезжать снимать кино не только из Татарстана, но из других регионов страны. Ведь тогда, когда по всей стране идет серьезный кинематографический подъем, Поволжье практически осталось без своего кинематографа.

Совершенно уверен, что в республике будут снимать и национальные фильмы на татарском языке. В свое время снимались потрясающие грузинские, узбекские фильмы, которые переводились на русский язык, и эти киноработы становились советскими.