Пугливая
Шрифт:
Я апатично чищу зубы, у меня в черепе неумолимо раскалывается мозг — жаль, что я не помню, какие таблетки принимала прошлой ночью. Мне совсем ни к чему добавлять к списку моих достижений за этот год печеночную недостаточность, однако думаю, что если мне придется работать с этим жутким шумом в голове, я могу отключиться ещё до обеда.
Я выплевываю зубную пасту, радуясь тому, что химикаты с ароматом мяты уничтожили хотя бы вкус хлопьев, затем нахожу в верхнем ящике пузырёк с аспирином. Вытряхиваю на ладонь кучку крошечных белых таблеток и, закинув их себе в
— Давай уже закругляйся! — кричит снизу Дэймон.
Как по сигналу, у меня начинает пульсировать голова. Я иду к кровати и снимаю с зарядки свой Айфон. Сразу вижу пропущенные звонки из закусочной, тревожную СМС-ку. Пофиг. Я скоро туда приеду.
Заранее готовясь к неприятностям, я бросаю последний взгляд на отражение в зеркале, натягиваю на волосы вязаную шапку и сбегаю по лестнице. Перепрыгивая через две ступеньки, я проношусь мимо Дэймона прямо к входной двери. Хватаю свой рюкзак с крючка и перекидываю его через плечо, страстно желая поскорее выбраться из этого дома, уйти от всего этого хотя бы на несколько часов.
Я дёргаю дверь. Заперто.
У меня ёкает сердце.
— Кэсси, — произносит позади меня Дэймон. — Ты ничего не забыла? То, что ты проспала, не освобождает тебя от твоих обязанностей.
Я устала. Я очень, очень сильно устала. Мне двадцать пять лет, а я такая же опустошенная, как и лежащая в конце коридора женщина, та, что носила меня девять месяцев, та, в которой больше нет ничего, даже собственной души.
По-прежнему стоя лицом к двери, я проглатываю свои аргументы.
Сбросив с плеча рюкзак, я поворачиваюсь к нему лицом.
— Иногда мне кажется, что если бы я постоянно тебе об этом не напоминал, ты бы заморила ее голодом.
Дэймон вручает мне пакет жидкой питательной смеси и, сделав глубокий вдох, я приближаюсь с ним к лежащему в конце коридора живому трупу. Может, он и прав. Может, я и впрямь заморила бы ее голодом. Всё гуманнее, чем столько лет поддерживать в ней жизнь, когда, на самом деле, она должна была умереть в той реке.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Кэсси
Через пятнадцать минут, когда я залила жидкую смесь в ёмкость для маминого питания и доделала всё так, как любит Дэймон, он, наконец, выпустил меня из дома.
Сразу же после маминой аварии он забрал у меня все ключи, и теперь я провожу дни либо выставленной за дверь, либо взаперти. То, что ключи у него, означает, что я не могу уйти с работы пораньше и вернуться домой в середине дня, до того, как он закончит свою смену. Как-то я пару раз такое проделала, и теперь он устроил из дома бункер, типа Форт Нокс. (Форт-Нокс — военная база США, находится почти
Неудивительно, что я провожу дни в мечтах о том, как бы поскорей прикончить свою семью и свалить из города.
— Можешь попозже отвести меня в магазин? – спрашиваю я Дэймона, пока мы проезжаем с ним по мосту, па-бам, па-бам, мимо блестящего, замененного после аварии куска ограждения и подруливаем ко входу в гриль-бар «У Даны».
По иронии судьбы, я работаю в том же месте, где произошел несчастный случай. И вынуждена переживать это заново всякий раз, когда мне “посчастливится” посмотреть в окно и бросить взгляд на шоссе.
Дэймон закатывает глаза.
— Посмотрим.
Моя душа свинцовым грузом уходит в пятки. «Посмотрим» в большинстве случаев означает «нет».
— Мне нужно купить индейку, — твёрдо говорю я.
Он останавливается на парковке и поворачивается ко мне; я краем глаза вижу, как сияет его звезда шерифа. И как он только добивается такого идеального блеска, ума не приложу. Удивительно, что он не заставил меня полировать эту хрень. Она сверкает, как чертов Оскар. Атрибут власти. «Я держу этот город в кулаке». И он чертовски хорошо с этим справляется.
— Я думал, ты купила индейку вчера вечером.
Я качаю головой.
— Я забыла.
Он делает глубокий вдох и выдыхает. Он в бешенстве. Я вижу, как он обхватывает ладонями черный руль и сильно его сжимает. От холода костяшки его пальцев становятся розовато-красными, а не белыми, как я ожидала.
— Вчера вечером ты забыла, потому что начала пить еще в полдень.
— Вчера у меня рано закончилась смена. Что мне было делать?
Я тут же жалею, что соврала про индейку. Добром это не кончится.
— Что тебе было делать? — повторяет он. — Хм, давай-ка подумаем. Может быть, купить еды на День Благодарения, чтобы не умереть с голоду? К нам приедут гости.
Я фыркаю.
— К нам приедет твой придурочный брат.
Дэймон хмурится.
— Знаешь, помимо меня, он — твоя единственная семья.
Брат Дэймона — конченный псих.
— Он мне не семья, — отвечаю я и чуть не добавляю: «Как и ты».
Он долго на меня смотрит.
— Иногда я не знаю, что с тобой делать, — наконец, произносит он.
— Сам и покупай свою грёбаную еду, если так сильно этого хочешь, — отвечаю я, глядя на входные двери закусочной.
— Ты действительно хочешь об этом спорить, Кассандра?
— Да, — произношу я.
Он назвал меня Кассандрой. Блядь. Надо было вчера сходить в магазин.
— Прости, что? — рявкает он и прикладывает руку к уху. — Я не расслышал.
— Да, — на этот раз более решительно говорю я.
— Ты неблагодарная сучка, — злобно говорит он.
— Иди на хрен, — огрызаюсь я.