Пуговица, или серебряные часы с ключиком
Шрифт:
— Но ты не сказал, что забираешь лошадь только на время уборки. Только на уборку — понимаешь, Генрих? Они не могут отнять ее у тебя. Они берут только на уборку.
Генрих тихо плакал: не в силах он был расстаться с любимым Орликом!
— И зачем вам эта лошадь? — говорил Комарек. — Низкорослая она, слабая. В тяжелую фуру вы ее не запряжете. В бумаге вашей сказано: только на уборку.
— И на осенние полевые работы тоже.
— Ничего подобного! — крикнул Комарек. — Там написано: «только на уборку».
—
— Пожалуйста, оставьте мне Орлика! — молил Генрих.
Долго они стояли перед домом и смотрели, как управляющий уводил лошадь. А Орлик время от времени останавливался и тянулся губами к метелкам полыни на краю дороги. Тогда управляющий дергал за поводок, и Орлик снова шел следом.
Озеро было тихое-тихое. Генрих сидел на веслах. Спускалась ночь. Старый Комарек, устроившись впереди, выкидывал перемет. Через равные промежутки он делал на нем петлю и закреплял камень или камышину. Потом выглядывал за борт — удачное ли это место.
— Не надо сейчас думать об Орлике, — сказал он.
Обмотав конец перемета вокруг пучка камышинок, они оттолкнулись и выгребли на середину озера. Стали ждать.
— Ну как, поймаем с тобой угря? — спросил старый Комарек.
Мальчик не отвечал.
— Не будь этих туч, мы бы с тобой Юпитер увидели.
Генрих, сидя в лодке, думал о том времени, когда в деревне стояли солдаты, — о Мишке, о Николае, и как все они вместе жили в большой желтой комнате. А вдруг они вернутся? Мало ли чего бывает — возьмут и завтра вернутся.
— А мне сдается, что мы с тобою сегодня поймаем угря. Правда, озера этого я еще не знаю, но думаю, что сегодня поймаем.
«Если они вернутся, я сразу Орлика себе обратно заберу, — думает Генрих. — Потом возьму у Леонида большое охотничье ружье, сяду верхом и поскачу по деревне».
— Ты скажи, что мы с тобой будем делать, если нам здоровый кабан попадется? Сачка-то у нас нет.
«Вечером я ходил бы с Мишкой по дворам, — думает Генрих. — Первым делом мы бы к Раутенбергу в коровник заглянули. Постояли бы, покурили и забрали бы у него самую лучшую корову». И Хопфу Генрих отомстил бы. «В бункер его, и весь разговор, на трое суток, не меньше. А то и на десять. Пусть целый год там сидит!..»
— Ты устал, Генрих?
— Ничего я не устал.
— Что ж ты тогда молчишь? Устал ведь.
— Ни чуточки я не устал, дедушка Комарек!
Ночь выдалась темная. Генрих с трудом различал дедушку Комарека, сидевшего впереди. Порой в воде плескалась рыба. Позднее они, снова выбирая перемет,
— Меня спросить — у нас с вами самое большое рыболовецкое дело!
— Ну-ну! Сразу и самое большое? Да, хорошо бы нам с тобой поставить рыболовецкое дело.
— Настоящее рыболовецкое, да?
— В озере рыба есть. Это мы с тобой своими глазами видели.
И впрямь это они видели.
— Только с умом надо подойти и не всё сразу. Одно за другим. Сейчас вот нам с тобой сачок нужен.
— Правда, дедушка Комарек, сачок нам нужен.
— И перемет на сто крючков.
— На триста крючков, дедушка Комарек.
Комарек опустил весла и, подумав, сказал:
— А то и на пятьсот.
И всего-то на дне лодки плескались два тоненьких угря, а как весь мир изменился! Размечтались оба, что и говорить.
Оказывается, все очень просто: они ловят угрей и выменивают их на крючки и сетевую пить. А поймают больше — выменивают на верши. Уловы у них всё растут и растут.
— Будет у нас рыболовецкое дело, дедушка Комарек, большое-пребольшое…
Когда они снова выгребли на середину озера и лодка, казалось, совсем не двигалась, они уже только изредка перебрасывались словами: каждый был погружен в свои мысли.
— Вот, скажем, у нас много сетей, дедушка Комарек, и мы купили Пельцкуленское озеро. А Шабернакское мы тоже купим?
— Что ж, если в нем рыба есть, почему нет?
— Там этих желтеньких цветов очень много, дедушка Комарек.
— Мы уж поглядим, как нам с тобой следует быть.
Мечты — ведь они быстрые, как ребячьи ноги! Этот старый Комарек уже видит, как он сидит на целой горе сетевой нити и плетет большой невод. Может, они пять озер арендуют? Дело ведь того стоит — пять озер!
А уж мечты Генриха не знают никаких пределов! Они с дедушкой купят и луга-то вокруг озер, и на лугах будут пастись их лошади. А может, им и самый замок купить? И земли и леса вокруг? Вечерами они будут сидеть вместе с жителями деревни на большой парадной лестнице и петь песни. И рыбу есть. И звезды показывать. И матушка Грипш тоже будет сидеть на лестнице, покачиваться из стороны в сторону и говорить: «Только диву даюсь, сыночек, ты у нас опять всем заправляешь!»
И обязательно все должно быть устроено по справедливости. «Хватит, Готлиб, ты уже поработал сегодня. Давай закурим!»
И все они очень скромные. И никакой другой рыбы они не едят — только красноперок. И все жители деревни — тоже. Хотя в садке у дедушки Комарека и Генриха не меньше центнера угря. А все так и говорят, что они с Комареком очень скромные люди.
— С час мы с тобой уже дрейфуем, а? — сказал Комарек.
Взяв рулевое весло, он развернул лодку, а Генрих, вставив весла в уключины, уже греб к камышам…