Пуговица, или серебряные часы с ключиком
Шрифт:
Однако на сей раз Комарек не обратил никакого внимания на его слова и с каким-то заговорщическим видом сказал:
— А что ты думаешь насчет парочки угрей, Генрих?
— Угрей? — Да уж на угрей Генрих смотрел только весьма положительно. Разумеется, он-то подумал, что Комарек уже поймал угря.
— Вершей, да?
—
— На Губере?
— Ночи сейчас такие, когда угри путешествуют.
Угрей, значит, собрался ловить старый Комарек. Это Генриху никогда бы в голову не пришло! Он сел на мешок с картошкой.
— Как вы считаете, дедушка Комарек, мы могли бы поймать сразу центнер угрей?
— Бывали у меня в жизни уловы, когда мы сразу два с половиной центнера брали. Но это уж особая удача. Ночь выдалась такая — хоть глаз выколи! А в полночь налетела гроза. И новолуние было. Гроза налетела с северо-запада, и на юге сразу запылали зарницы.
— Два с половиной центнера?
— Вся загвоздка в том, какая ночь выдастся, — сказал Комарек.
Генрих принялся уговаривать дедушку этой же ночью отправиться на мелководный Губер и поставить вершу. Но дедушка Комарек не соглашался, он хотел подождать полного новолуния. Еще дня два-три, сказал он.
пел Генрих.
Комарек сидел и слушал.
— Это тебя мама научила?
— Да, мама.
Губером называли речушку, петлявшую по лугам. На берегу — одинокая ива.
Они сидели на земле, приподнятой старым деревом. Четвертую ночь.
Время от времени они вставали и выходили на луг, а старик рассказывал Генриху о звездах.
Как-то у них зашла речь о фрау Сагорайт.
— Меня спроси — я бы ее расстрелял.
— Никогда не говори так о человеке.
— Она ж предательница — выдала Рыжего!
— Какого Рыжего?
— Рыжего с одной ногой. Я своими глазами видел, как она выдала его.
— Этого молодого парня? Что-что? Это она разве выдала его?
— Сам видел, как она стояла на улице и говорила с жандармами, потом отошла от них. Жандармы немного подождали, зашли во двор — и прямым ходом к риге. А уж когда они вышли из риги…
Старик почувствовал, как он весь онемел, потом ему стало жарко. Вдруг он ощутил великую радость. Сколько раз он думал о той ночи! Как мучили его бесконечные упреки и как жалко ему было мальчонку! Боже мой, какое это счастье! «Но ты же сам никогда не судил его. Даже когда верил, что он это сделал», — думал он.
До чего же рад был сейчас старик!
— А эта… эта Сагорайт, она
— Нет, не видела.
Генрих поднялся и посмотрел на вершу. Он приподнял ее — нет ли хотя бы самого маленького угорька в ней, — потом снова опустил.
— Светло слишком, дедушка Комарек.
Закутавшись в одеяло, Генрих пододвинулся поближе к дедушке.
«И как ей с таким бременем жить? — спрашивал себя старик. — Разве что она не сознаёт своей вины, не чувствует этого бремени. Да и то — сейчас много живет на земле людей, которые убивали. И многие не чувствуют никакой вины за собой».
— Дедушка Комарек, а когда мы два центнера угрей поймаем, они ведь не поместятся в садке?
Комарек, все еще погруженный в свои мысли, сказал:
— Человек должен всегда стремиться к добру.
— Да, дедушка Комарек, всегда должен стремиться.
Оба помолчали.
— А с фрау Пувалевски мы поделимся угрями?
— Поживем — увидим. Хорошо бы ей немного помочь.
— А с фрау Кирш мы тоже поделимся?
— Там посмотрим.
— А с матушкой Грипш? — Генрих перечислил еще многих, с кем им следовало бы поделиться. — Может быть, мы сперва их прокоптим?
— Это уж непременно: угорь, он куда вкуснее копченый.
— Но мы все равно денег за них брать не будем.
— Нет, денег за них брать не будем.
— Дедушка Комарек, давайте список составим, кому сколько угрей дадим.
Мальчишка уже представлял себе, как он с угрями шагает по деревне: он положит их, как поленья, на левую руку, наденет фуражку Леонида и ни слова не скажет, когда будет проходить мимо ребят у пекарни. Подумаешь, какое дело — угри! А может быть, ему доведется встретить девочку с очень большими глазами… Она посмотрит на угрей, а он молча пройдет мимо.
— И с Готлибом нам надо хотя бы немного поделиться.
Старику представляется грешным делом рассчитывать на столь большой улов, но он все же говорит:
— Тут вся загвоздка в том, какая ночь выдастся.
Мальчонке доставляет огромное удовольствие сидеть так вот рядом со старым Комареком и мечтать о великом улове! Он здесь уже четвертую ночь, и вполне может статься, что угорь сегодня возьмет да и тронется в путь…
— Дедушка Комарек, Портняжка опять в нашу деревню приходил.
— Какой еще портняжка?
— Портняжка, который хотел нам форму сшить.
— Это он-то к нам в деревню приходил?
— Он спекулирует картошкой, говорят.
— И как это он смеет к нам приходить!
— Он картошку в рюкзаке в Берлин возит, а оттуда привозит селедку, спички, американские сигареты. Все привозит, что закажут, только давай ему картошку или масло.
— Нечестно это — на чужой беде наживаться.
— Люди говорят, что он теперь честный стал. Все привозит, что пообещает.