Пуговицы
Шрифт:
— Ты всегда такая замороченная или тоже после лечения? — он посмотрел на потолок. — Как думаешь, пожарные датчики не сработают, если я здесь покурю?
— Слушай, а давай я тебе заплачу? Ну, когда всё закончится. Пять тысяч. Норм? За съёмку и пост.
— Лучше натурой, — не раздумывая, выдал он.
— Всё, пока, — я подтолкнула его к выходу. — Твоя помощь мне больше не нужна.
— Типа прогоняешь?
— Для инстаграмщика ты очень сообразительный.
— Да ладно тебе, — изобразив глупое смущение, как будто я сделала комплимент,
— Явно не по физре.
— Ты тоже сообразительная, — он нагло подмигнул. — Хочешь анекдот? Короче, догоняет маньяк девчонку и шепчет страшным голосом: «С такой задницей тебе не убежать». Девчонка, рыдая: «Вы говорите, как мой учитель по физкультуре». Маньяк удивлённо: «Иванова?»
— Самое смешное в этом анекдоте — её фамилия, — я ткнула его в плечо. — Всё, иди. Из-за твоих шуток я никак не могу сообразить, что делать.
— Я тебе уже сказал, что делать, но я ведь тупой инстаграмщик, поэтому меня можно не слушать. Да и если человек не хочет, чтобы его спасали — его никто не спасёт.
Освещая себе дорогу телефонным фонариком, Лёша прошёл через тёмный зал.
— А ты, типа, собирался меня спасти? — окликнула я его перед тем, как он наклонился, чтобы приподнять ставню.
Он выпрямился и направил луч себе на лицо.
— Не собирался, конечно. Полтора часа назад я тебя ещё в глаза не видел. И по телефону ты обещала батуты и бассейн, а сейчас пытаешься втянуть меня в мутную аферу. Я не сегодня родился, Микки, и моя жизнь, пускай и довольно короткая, научила меня не верить на слово первым встречным. Понимаешь, да? Сначала странная пропавшая подруга, теперь это… Кто ты на самом деле такая, я не знаю. Выглядишь чудной, рассказываешь небылицы и, походу, считаешь, что, ослепнув от твоей красоты, я сразу же потеряю сознание и мозги.
— То же самое касается и тебя.
— Ты ослепла от моей красоты?
— Я имею в виду доверие. Твоя инста — не гарантия того, что, поехав с тобой неизвестно куда, со мной ничего не случится.
— А вот я, например, хоть и ослеп, но мозги не потерял. Поэтому в последний раз предлагаю свалить отсюда, пока не поздно, и разобраться со всём в спокойной, дружеской обстановке.
Лёшины сомнения были понятны. Я и сама никому не верила.
Свет фонарика зловеще освещал его лицо, но опасности я не ощущала. Впрочем, когда мы с Женечкой отправились в Пуговицы, никаких дурных предчувствий у меня тоже не было.
Я колебалась. Уехать с Лёшей было равносильно тому, чтобы выскочить из поезда на незнакомой станции без багажа и дальнейших планов.
— Я остаюсь, — всё ещё толком не определившись, сказала я. — Переночую здесь, а утром, может, что-нибудь придумаю.
— Ну, как знаешь, — он приподнял дверь и, нырнув под неё, сказал уже с другой стороны. — Напиши потом, чем дело кончилось.
Я услышала, как удаляются его шаги.
О своём опрометчивом решении я пожалела почти сразу. Человек в моём положении должен
Моя жизнь, моя запутанная ситуация, мои домыслы, догадки, мой дестрой — всё это было только моим собственным. В Лёшиной жизни дестроя не существовало, и он не собирался его впускать.
У меня нет ни мобильной связи, ни денег, ни даже еды. На утро ничего не изменится. Мне всё равно придётся идти к Кате, снова просить телефон, и либо, прислушавшись к Лёшиному совету, поднять на уши соцслужбы, разыграв самоубийцу, либо искать другую помощь, которая вряд ли окажется более эффективной.
Выбравшись из магазина, я выскочила на пустой этаж, но Лёша уже скрылся за ёлкой. Теперь главное было догнать его и не попасться.
Однако, едва добежав до ёлки, я тут же застыла, не в силах двинуться с места.
Снизу бегом по эскалатору поднимался Томаш.
Я кинулась назад. Так палевно попасться — нужно было уметь, но чем сильнее я паниковала, тем больше совершала ошибок.
— Микки, стой, — крикнул он в спину.
Добежать до Коко я не успевала. Он догнал меня через пару секунд, сгрёб в охапку и, тут же подхватив на руки, вдруг стал меня целовать: в щёки, в губы, в нос.
— Всё хорошо. Я так боялся, что ты натворишь глупостей.
— Отпусти, — я попыталась выкрутиться. — Я не хочу обратно в Пуговицы.
— А со мной в Питер?
— Я же знаю, что ты специально это говоришь. Из всех, кто меня предал, твой поступок самый отвратительный. Ты больше всех твердил: «Доверяй мне Маша», а сам… Сам… Сам…
Собравшись с силами, я попыталась расцепить его руки, но безуспешно. Он сжал ещё крепче и понёс к эскалатору.
— Будешь брыкаться, загремим вниз.
— Пожалуйста, не отдавай меня им. Я клянусь, что никому ничего не буду рассказывать и в полицию не стану звонить.
— Пообещай лучше, что, если я тебя отпущу, ты не сбежишь.
— Конечно, обещаю, — заверила я, не моргнув и глазом, но, как только мои ноги коснулись пола, сразу же принялась прикидывать варианты побега.
Можно было нырнуть в книжный, спрятаться между стеллажами, и, пока он меня там ищет, добежать до Коко, либо свернуть в проход с туалетами, но выскочить на чёрную лестницу, спуститься до третьего этажа, а оттуда через дверь с кодовым замком попасть в фитнес-центр. Однако Томаш продолжал крепко держать меня за руку и как его отвлечь, пока мы не дошли до эскалатора, я не понимала.
— Как ты узнал, что я здесь?
— Бэзил позвонил.
— Я знаю, что вы заодно! Вы вместе это сделали, да? Вы оба!
Томаш усмехнулся:
— Мы оба не хотим, чтобы с тобой что-то случилось. И это нас объединяет.
— Вас объединяет желание засадить меня в дурдом.
— Совсем не так. Тем более, сейчас многое изменилось.
— Что изменилось?
В этот момент у него зазвонил телефон. На моё счастье, он оказался в кармане его курки с моей стороны. Слава машинально выпустил мою руку и полез за телефоном.