Пуля для звезды. (Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?)
Шрифт:
— Ладно, мистер Ломан, — отмахнулся Джимми, — вы лишь исполнили свой долг. Я сам был слишком неловок. Как случилось, что вы меня увидели?
Ломан, который, пожалуй, был на несколько лет моложе своей жены, смущенно поднял руки.
— Я плохо сплю, должен вам признаться. Так было и в прошлую ночь. Я спустился вниз и хотел достать таблетки из аптечки. По телевидению мы слышали о смерти Джека Рикарди. И тут я увидел в его доме свет. Я не мог понять, в чем дело, потому достал свою подзорную трубу,
— Говорите спокойнее, я ведь ее не покупаю.
— Ах, да, итак я взял подзорную трубу и действительно увидел тень. Я тут же бросился к телефону…
— Спасибо, — кивнул Джимми, — остальное я испытал на себе. Не переживайте, так наверняка поступил бы каждый. Вы были знакомы с Рикарди?
— Да, мы виделись время от времени. Он часто приезжал в конце недели, обычно с красивыми девушками.
Джимми постепенно начинал понимать. Очевидно, Рикарди никогда не занавешивал окна. Потому-то Ломан и купил себе такую мощную подзорную трубу.
— Вы ведь видели девушку — она вам знакома?
Ломан кивнул.
— Да, больше полугода назад она провела здесь уикэнд с Рикарди, может быть, даже дважды.
«Вот значит как», — подумал Джимми. Джек Рикарди все больше походил на человека, которому следовало ожидать, что однажды ему будет предъявлен крупный счет.
— Вы помните, когда Джек Рикарди был здесь в последний раз?
— Подождите, обычно он заходил к нам, потому что Энни или я в его отсутствие присматривали за домом.
— Значит у вас был ключ?
— Да, пожалуй, позавчера он был здесь, но я сам его не видел, дверь была открыта лишь несколько минут.
— Но он здесь был?
— Я не знаю, кто мог это быть, если не он. Я потом пошел туда, но все было уже заперто. Остались лишь следы шин на песке, больше ничего.
Джимми присмотрелся к Табу Ломану внимательнее. У него появилось ощущение, что этот добрый человек старается что-то утаить.
— Вы не заходили в дом?
— Нет, я пошел обратно.
Джимми встал.
— Да я, в сущности, и не надеялся узнать больше, мистер Ломан. Вероятно, вам придется всю эту историю рассказать еще раз сотрудникам полиции; они тоже любопытны.
Приехав домой, он принял ванну, переоделся и отправился в свою контору. Тут вдруг на его лице появилось напряженное выражение — конечно, как же он мог забыть об этом!
В лифте он спустился в подвал, подбежал к своей машине, открыл ее и заглянул в ящик для перчаток. Все лежало на месте — и письма тоже.
«Господь, благослови туповатого шерифа», — подумал он, вновь закрыл машину и тут же вернулся обратно.
«Позвонить мистеру Фергюссону?»
Нет, Джимми решил сразу ехать на телестудию, так как то,
На этот раз в приемной его встретила блондинка, которая попросила немного подождать. Она относилась к тому типу, который можно увидеть в большинстве голливудских приемных. Белокурая, высокая, стройная, и с таким «балконом», на который можно без перил ставить цветочные горшки. Ширли Сэнд — на ее письменном столе стояла визитная карточка в золотой рамке.
Ширли нажала клавишу переговорного устройства.
— С вами хочет говорить мистер Купер, мистер Фергюссон.
— Да, зовите его, Ширли.
Блондинка встала и любезно распахнула Джимми дверь.
— Если у вас вечер окажется свободен, звоните спокойно мне, возражений не будет, — сказал он ей тихо, не рассчитывая на ответ. И пошел навстречу Дональду Фергюссону.
Продюсер выглядел утомленным от бессонной ночи. Джимми было жаль его, но, в конце концов, он ведь должен узнать…
— Садитесь, Купер.
— Мистер Фергюссон, полагаю, что я выполнил ваши поручения. — Он вынул из кармана письма и ловко бросил их на письменный стол.
— Черт возьми, письма у вас?! Отличная работа, Купер! Но что с Энн? Вы говорили с ней? Она дома?
Джимми снова полез в карман. На этот раз он достал бумаги Энн и положил их рядом с письмами.
— Я сказал, что выполнил ваши поручения. Это значит: я нашел письма, и вашу дочь тоже. Сожалею, Фергюссон, но теперь я должен сообщить вам нечто весьма печальное — и я многое отдал бы, чтобы этого не говорить.
Дональд Фергюссон испуганно уставился на него.
— Почему у вас документы Энн — где же тогда она сама?
Джимми почувствовал, что ему стало жарко. Как сказать любящему отцу, что его дочь убита?
— С ней что-то случилось? Она что-нибудь натворила? Говорите, Купер! Что случилось?
Джимми кивнул.
— Вам следует быть сильным, Фергюссон. Энн умерла. Я нашел ее сегодня ночью в доме Джека Рикарди на озере Малая Пума. Было уже поздно, ничего нельзя было сделать. Она была мертва уже пятнадцать часов.
Дон Фергюссон смотрел на него, словно ничего не понимая. Его лицо побелело, как мел, он несколько раз пытался заговорить. Потом прижал руки к вискам.
— Купер, это невозможно, моя маленькая Энн, — она же все, что у меня есть, Купер! Я ее вырастил — совсем один… я… я… Боже мой…
Он обхватил голову руками. Джимми всегда было неприятно видеть плачущего мужчину, но Дона Фергюссона он очень хорошо понимал. Тому предстояло пережить ужасный период, и никто не мог ему помочь.
Он хотел тихонько удалиться, но прежде чем добрался до двери, Фергюссон снова выпрямился и остановил его на полпути.