Пуля для звезды. (Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?)
Шрифт:
В доме, где жила Даниэль экс-Пакен, не было консьержки, но на почтовом ящике было написано: «Мадам Жено, первый этаж, направо».
Инспектор Дельмас постучал в дверь. Открылась та, что была напротив, выглянула настороженная старая женщина.
Дельмас вновь постучал, все так же безрезультатно.
— Может быть, она вышла по делам, — предположил Бруно.
— Конечно нет, еще не время! — откликнулась старуха.
Дельмас показал ей удостоверение.
— Полиция? — глаза ее блеснули.
— Вы видели
— Нет. И меня удивляет, что она не отвечает на стук.
— Но вы слышали, как она вернулась вчера вечером?
— Это невозможно, я на ночь вкладываю свои тампончики, — возразила та, указывая на уши. — Но могу вам сказать одно, у нас одинаковые замки, у нее и у меня…
— Значит, один и тот же ключ? — закончил за нее Бруно.
— При условии, что она не оставила его в замке, вы можете войти, — сказала женщина, протягивая свой ключ инспектору. — Мне он пока не нужен, я не выхожу…
Даниэль Пакен не оставила ключа в замке, и трое мужчин вошли в квартиру. Им не нужно было идти далеко: тело женщины лежало на пороге гостиной, лицом вниз.
— Мадам, не входите! — велел инспектор, обернувшись к старухе и возвращая ей ключ.
В комнате было сумрачно, и Джо направился к окну, собираясь раздвинуть шторы.
— Ничего не трогать, — остановил его Дельмас.
Он включил свет и склонился над трупом.
— Слишком поздно, — прошептал Бруно.
— Вы хоть уверены, что это она? — спросил Джо.
У Даниэль Жено не было времени снять ни черный плащ, ни длинный белый шарф, которым и воспользовался убийца.
— Задушена, — сказал Дельмас, указывая на синяки на шее трупа и выпученные глаза.
Несколько часов спустя медицинский эксперт определил, что женщину убили около полуночи.
— Если бы она позвонила мне вместо того, чтобы писать, — убивался Бруно.
Дельмас, проверявший лежащую на столе сумочку, вынул удостоверение личности.
— Жено Даниэль Мари, родилась 4 марта 1940 г. в Шатоден, Ер-э-Луар.
— Инспектор?
Да?
— Посмотрите сюда, — сказал Бруно.
Журналист указал на оранжевую пыль, оставшуюся на плаще между поясом и полой.
— Что это такое? — спросил полицейский, удивленный возбуждением молодого человека.
— След от замши! У Эрналя есть брюки, оставляющие повсюду подобные следы. Это меня поразило. Вы наверняка найдете следы на велюре дивана в его гостиной…
— К сожалению, это небесспорно! Столько людей шляется в подобных брюках…
Дельмас нашел еще одну улику: между сжатых пальцев погибшей застрял клок жестких седоватых волос.
— Волосы убийцы…
В тот же вечер инспектор узнал, что в действительности речь шла о волосах, используемых для изготовления париков. Бруно заявил, что у него всегда оставалось впечатление, что режиссер-антиквар скрывает частичное облысение.
Консультация
Шел пятый день, проводимый Фабрисом Фонтеном в клинике Боргез в Нейи. Медики, проведшие краткое лечение сном, надеялись, что отныне он сможет противостоять превратностям судьбы. И действительно, едва придя в себя, актер попросил принести газеты.
Узнав об убийстве Даниэль Пакен, он тотчас попросил пригласить полицейских, занятых расследованием. Ему ответили, что инспектор Дельмас, уже несколько раз интересовавшийся его состоянием, сейчас здесь вместе с одним из своих коллег.
— Позвольте ему войти!
Дельмас и Соважон предстали перед Фонтенем, загорелое лицо которого резко контрастировало с отворотами пижамы из белого льна. Все его обаяние куда-то исчезло.
Почти бессознательно оба полицейских удивились произошедшим с актером переменам. И в то же время некая замкнутость, смешанная с недоверием, часто возникающая у людей искусства, полностью исчезла.
— Не знаю, продвинулось ли ваше расследование дальше того, что я почерпнул из газетных статей, — начал Фонтень, отбросив рукой газеты с одеяла, — но могу сказать лишь одно: обвинять Жан-Габриэля Эрналя в серии преступлений и попыток покушения на создателей фильма — ошибка. Вы можете возразить, что я всего лишь актеришка, не знающий методов полицейского расследования, но я воздержался бы от переоценки явных доказательств виновности, оставленных у последней жертвы.
— Вы говорите о следах пыли от замши и волосках парика? — спросил Дельмас.
— Не кажется ли вам это несколько грубоватым, несколько притянутым? Тем более, что у Эрналя душа не убийцы. Даже наоборот. Это человек, все испытавший, все вкусивший и, если он за что-то берется, делает все со знанием и спокойствием. Он был слишком привязан к Тони, чтобы причинить ему боль. То же самое и с фильмом: немыслимо, чтобы Эрналь его уничтожил. Я много размышлял обо всем этом, и мое мнение таково: он убит, как и все, но убийца тщательно скрыл его труп, чтобы свалить на него вину. Еще одна деталь: попытайтесь вырвать несколько волосков из парика — и вы увидите, как это легко!
Улыбка Соважона быстро сошла с лица, он практически только что выполнил совет актера.
— Вы будете счастливы узнать, что мы пришли к тому же заключению, что и вы, — сообщил инспектор Дельмас.
— Значит, я не зря снимался в дюжине полицейских фильмов! — заметил Фонтень.
Он пытался шутить, но на душе у него было невесело. Актер медленно протер глаза.
— Я думаю, у вас есть идеи насчет личности убийцы? — спросил Дельмас.
— И да и нет, — прошептал Фонтень, протянув руку к стакану с минеральной водой, стоящем на столике у изголовья.