Пушка 'Братство'

Шаброль Жан-Пьер

жить счастливо -- живи тихо! Господи боже ты мой, как же далек от меня ихний тупик!

Искренние нотки, звучавшие в моем голосе, усыпили подозрения шпика. До того я был искренен, что даже самого себя убедил!

– - Подожди-ка чуточку, милый, я сейчас вернусь.

И он направился навстречу какому-то новому посетителю, но ни лица его, даже фигуры я не успел разглядеть. Незнакомец был закутан в просторный плащ, и широкополая шляпа скрывала черты его лица. Они перекинулись с Жюрелем двумя-тремя фразами, стоя y окна, потом незнакомец лоспешно удалился, a господин Жюрель снова уселся за столик

напротив меня.

– - Можешь продолжать, я слушаю.

– - Да... да... я уж и не знаю о чем...

– - Hy как же так! Ты что-то тут говорил о кое-каких услугах, которые можешь мне оказать, или я их могу тебе оказать, или мы оба можем оказать друг другу. Признаться, я не совсем уловил твою мысль, сынок, может, объяснишься яснее?

Что еще выдумать, лишь бы заманить его в тупик, a там втолкнуть в слесарную мастерскую Мариаля, где ему уже, должно быть, готов надлежащий прием? Поздно было спихивать iшшка на кого-нибудь другого, a самому умыть руки. Ta легкость, с какой я громоздил мельчайшие подробности о своем душевном состоянии, казалось бы бесконечно далекие от истинных моих чувствований, смущала меня. И пока я по необходимости продолжал свою исповедь, даже не насилуя воображения, меня вдруг пронзила острая тоска, хотя я сам не слишком-то разбирался в ee причинах. Сначала я прицисал ee тому, что играю неблаговидную роль, потом, поразмыслив, решил, что не так-то уж трудно делать такие вот виражи, от какового заключения и сам опешил. Теперь я упал еще ниже. Нет, правда, я вот о чем думал, причем думал всерьез: если я так легко вошел в эту роль и если Марта сама предложила ee мне играть, не означает ли это просто-напросто, что я ee вовсе и не играю?

– - A тебе, мальчуган, видно, что-нибудь надо? Вопрос прозвучал резко. Я озадаченно выпалил:

– - Да.

Тут он понимающе улыбнулся. У него стало спокойяей на душе. Раз я действую из корыстных побуждений, зна

чит, моя исповедь не так уж подозрительна. Его вьшученные глаза оживились, голос зазвучал уже не так ласково, ЗКюрель совлек с себя маску благодушия. B табачном непродыхном дыму, висевшем в таверне, его прошибла испарина. Я вдыхал этот застарелый запах, и мне не было ничуть противно, напротив, это был знакомый дух, который я узнавал после долгого перерыва.

– - A я ведь тебе, мужичок, не очень-то верю...

– - Почему, господин Жюрель?

– - Потому что, если бы, как ты уверяешь, ты был трусом, ты действовал бы на манер этой суки привратницы, ты тупика еще сильнее боялся бы, чем полиции!

На мое счастье, как раз в эту минуту машинисты сцепились с каменотесами, и в суматохе мне удалось собраться с мыслями. Двое драчунов подкатились нам прямо под ноги, опрокинули наш столик, a когда порядок был водворен, я уже знал, что сказать.

– - Мы, господин Жюрель, нынче ночью уезжаем из Бельвиля, навсегда уезжаем. Так вот, я рассчитывал, не можете ли вы помочь нам с пропуском...

– - И это все?

Не особенно-то ловкий код с моей стороны: сейчас покинуть Париж -- дело двух-трех дней. To, что я не заломил настоящей цены, снова насторожило шпика. Ho тут меня осенило:

– - B Рони такие опустошения из-за войны... Если я хоть чего-нибудь сумею привезти, чтобы дом починить, подкупить

инвентаря, семян... сумма-то, в сущности, небольшая!..

– - Наконец-то,-- торжествующе вырвалось y него. Потом cyxo: -- A что ты-то предлагаешь?

– - Чего?

– - Хватит ломаться! Что продаешь?

– - Флуранса.

– - Опоздал. Я знаю, где он.

Кинув беглый взгляд на входную дверь, он шепнул мне:

– - Вот тебе и способ доказать, что ты ведешь честную игру. Скажи мне, rде он скрывается?

– - Так вот и сказать, задаром? Hy нет!

– - Я же тебе толкую, что знаю где! Что ж, как угодно, прощайте, молодой человек!

Он уже поднялся из-за стола.

– - B квартире господина Валькло, на втором этаже виллы Дозор.

Жюрель со вздохом облегчения pухнул на стул:

– - Hy, в добрый часl Слушай, мужичок, если y тебя есть еще что продать, за ценой я не постою.

– - Есть то, что вы без меня не раздобудете, если далее Флуранса aрестуют.

– - Что?

– - Его секретные бумаги. Он даже дар речи потерял.

– - A... a... Можно на них хоть взглянуть?

При мне как раз было несколько листков, нацарапанных вождем мятежников, он дал мне их перебелить. Жюрель буквально вырвал их y меня из рук. Нацепил очки, вытащил из кармана бумажку и сравнил почерк Флуранса с тем, что было написано там. Убедившись в том, что записи подлинные, он быстро пробежал их, удовлетворенно урча:

– - ...Все имена здесь... И доказательства тоже! За одно это их можно подвести под расстрел! Ловко сработано, Флоран...-- Тут он убрал очки, a листки спрятал в карман.-- Разумеется, это только так, для затравки? Беги и принеси все прочее.

Вот это меня никак не устраивало.

– - Теперь-то хоть вы мне верите?

Отныне наши судьбы связаны навеки, Жюрель снизошел мне это объяснить. Если, себе на беду, я продам его красным, я погибну с ним вместе, достаточно ему будет предъявить те бумажки, которые я ему дал.

– - Тогда пойдемте со мной, господин Жюрель! Еще немного, и я бы в ноги ему повалился.

– - Иди принеси остальное, я тебя здесь подожду, не бойся.

– - Ho... но там y них еще бомбы! И оружие... Я готов был пообещать ему все что угодно, и "Жозефину" с "Покровом" в придачу.

– - Надеюсь, они их не перепрятали?

– - Пока нет, но надо спешить,-- сказал я и поднялся со стула.

И он пошел за мной, правда не без колебаний. Пока мы шли от таверны до арки, я лихорадочно обдумывал все мыслимые и более или менее правдоподобные доводы, которые помогли бы уговорить его, если он вдруг побо

ится войти в тупик. A тем временем наш добряк, господин Жюрель, шагал со мною рядом, полуобняв меня за плечи, и спокойненько и очень громко разглагольствовал о дождливой и хорошей погоде. На ходу он бросил даже какую-то не совсем пристойную шуточку торговке рыбой Флоретте, которая закрывала ставнями свою витрину, где выставлен был мешок с бобами да две палки ослиной колбасы.

– - Как? Это здесь?
– - проблеял он.

Только на пороге слесарной его взяло сомнение. Дрожа всем телом, он ухватил меня за локоть, но было уже поздно: дверь была распахнута и с десяток рук вцепились в моего милейшего спутника.