Пустая карта. Уравнение измены
Шрифт:
– Я отправила тебе эсэмэску, просила встретиться. Только ты мне ответил очень нехорошо и внес мой телефон в черный список, – отрезала Люба.
Машина остановилась на парковке, и она попыталась выйти.
– Подожди, – тихо попросил Архипов. – После нашей ссоры на корпоративе я не получал ничего. И никогда бы не внес в игнор. Я люблю тебя, глупая женщина, – на одном дыхании сообщил он.– Думал, совсем потерял.
Сергей потянулся к ней с поцелуем, а Люба, прижавшись к нему, зарыдала.
– Ну-ну, дурочка, – выдохнул Сергей, в глубине
Глава 39. Часть 1.
– Вы знаете, что это такое? – сердито поинтересовался следователь, сунув Майке под нос пожелтевшие страницы.
Она вздрогнула, узнав потертый блокнот, и в который раз мысленно прокляла Гурьянова. «В ад ему дорога! Какого черта этот идиот хранил старые записи?»
Расчеты с Чегеваром. Майя никогда в них не заглядывала, справедливо полагая, что если люди дружат всю жизнь, то и считать деньги между собой могут.
«Беда не приходит одна», – устало подумала Майя. Сначала Машкин преследователь в офисе, потом сердечный приступ у отца, а теперь вот это. О сегодняшней свадьбе Архипова она и думать не стала.
«Вернешься, куда денешься, Серый, – мысленно хмыкнула она утром, выслушав его хамское сообщение. – Еще в ногах поваляешься! А я тебя опять водичкой наговоренной напою, чтобы не рыпался».
Она сидела на кухне, примостившись на табуретке, и теребила в руках уголок черной, наспех поглаженной блузки. Рядом, дрожа от страха, пристроилась зареванная Эльза. Любимая нянька. Майя ухватила ее за руку и слегка сжала. Так и сидели, вцепившись друг в друга. А невдалеке, прислонившись к стене, стояли понятые – соседи по лестничной клетке.
«Позорище, какое позорище», – про себя сокрушалась Майя.
– Я вижу, вы в курсе этих записей, – отрезал следователь и зло посмотрел на Майю.
– О чем вы? – искренне вскинулась она. – Понятия не имею! Никогда не лезла в дела мужа. – Потом удивленно воззрилась на следственную группу и заметила, обдавая холодным высокомерием:– Вы сюда пришли, чтобы понять, насильственно или нет умер Валерий Павлович, а вместо этого роетесь по столам, ищете улики против почившего сегодня человека!
– Тихо сидите, гражданочка, – шикнул следователь. – Ваш муженек давно у нас в разработке находился. Смотрите, как бы и вас к этому делу не приобщили.
– И в чем же вы обвиняете Гурьянова? – надменно осведомилась Майка и добавила почти шепотом: – Царствие тебе небесное, Валерочка!
– По этой тетрадочке много чего наберется, – заявил следователь. – Батон легко отделался, сожрав просроченные консервы. Теперь ему только в геенне огненной вариться.
– Да как вы смеете! – закричала Майя, не сдержавшись. – Человек жил работой. Столько для области сделал!
– Перестаньте, – процедил сквозь зубы следователь и осклабился гадко. – А то пойдешь как исполнитель. Я быстро докажу твою связь с группировкой Чегевара.
– И с Луисом Корваланом тоже, – огрызнулась Баженова.
Следователь
– Что тут происходит?
– Вот, Иван Юрьевич, – печально вздохнула Майя, поднимаясь навстречу. – Не успел Валерочка покинуть нас, как уже нашлись недоброжелатели, плетут инсинуации всякие. Обвиняют в преступлениях каких-то!
Губернатор бросил взгляд на маячившего сзади помощника.
– Соедини меня с прокурором области, – пробурчал в сердцах. А потом рявкнул в трубку: – Кто у меня в области тридцать седьмой год устраивает?!
Майя молча встала и прошла в спальню. Первое отделение концерта закончилось. А после антракта и смены декораций начнется второе. Она поправила волосы перед зеркалом, расстегнула одну пуговку на груди. Немного потерев глаза, вышла в гостиную и, усевшись в кресло, опустила голову на руки, изображая безмерную скорбь. Майя слышала, как из квартиры пулей вылетела следственная группа, как, бубня себе что-то под нос, разошлись по домам понятые, как просочился незамеченным помощник. А следом знакомый бас пророкотал над ухом:
– Майя Николаевна, я искренне сочувствую вашему горю.
Арсений Петрович проснулся затемно. Встал бесшумно и, выйдя на террасу, закурил, тайно позаимствовав сигаретку из пачки Супер-кота. Бессвязные воспоминания перемежались с горечью утраты.
«Ну как же так, Батон?» – мысленно сокрушался Чегевар, вспоминая, как однажды к Валерке пристали одноклассники, а он позвал на помощь. Маленький щуплый Сенька уже тогда корешевал с блатными и состоял на учете в детской комнате милиции. Он только грязно выругался на собравшихся побить Батона, как все правильные мальчики разбежались по углам. И ту встречу надолго запомнили и старались не ссориться с Гурьяновым.
Чегевар затянулся, придерживая сигаретку тремя пальцами, и постарался припомнить Валеркиных родителей. Мать – крикливая тетя Шура вечно гоняла его со двора, а отец…
– Дай и мне, – послышался рядом требовательный голос. Чегевар, не поворачиваясь, протянул начатую пахитоску. Сколько раз они с Анькой выкуривали одну сигарету на двоих. Болтали или просто дурачились…
– Ты прощаться пойдешь? – чуть слышно бросила Владыкина.
– Нет, – мотнул головой Арсений. – И тебе не советую. Подать платочек Маечке найдутся желающие.
Анька в недоумении уставилась на любовника.
– Драть когти надо, – прошептал он одними губами. – Чувствую, сейчас начнется. Валерке-то теперь хоть бы хны, а вот на нас с тобой пуху накидают.
– Ты имеешь в виду, что во всем обвинят? – уточнила Анька на всякий случай и, поморщившись, затянулась.
Чегевар оглядел подругу жизни, закутанную в плед, лохматую, но сосредоточенную.
– Да, – кивнул он. – Пора уже с вещами на выход. Аккуратно, неспешно, без кипеша. Чтобы комар носа не подточил.