Пустая карта. Уравнение измены

Волкова Виктория Борисовна

И снова пришлось подниматься по винтовой лестнице, гораздо уже предыдущей. Стрельникову казалось, что он с трудом протискивается между сетчатыми стенками.

– Загадай желание. Попроси у них самое важное для тебя, – Маша кивнула на ангелов, расположившихся по диаметру балюстрады.

– Сработает? – снисходительно усомнился он.

– Конечно! – возмутилась жена. – Ну давай же!

Витольд внимательно обвел глазами хоровод ангелов.

– Сколько их тут? – поинтересовался чуть слышно.

–

Двадцать четыре, – на автомате ответила Мэри и добавила поспешно: – По числу колонн.

Стрельников подошел поближе к одной из фигур и, положив ладонь на каменное крыло, показавшееся ему пушистым, задумался.

«Прошу вас, ангелы, помогите мне, – попытался он быстро сформулировать свои желания. – Во-первых, никогда не разлучаться с моей любимой женой Мэри; во-вторых, здоровья детям, старикам, всему нашему клану. Пожалуйста, приглядывайте за мной, чтобы не сбился с пути истинного».

Витольд перевел взгляд на жену. Мэри стояла около ангела, держащего ручку, словно записывающего что-то в свои скрижали. Она положила ладонь на каменную ступню и что-то прошептала едва слышно. Интересоваться Витольд не стал, в глубине души надеясь, что они с женой загадали одно и то же. Неожиданно защипало глаза, и Стрельников, задрав голову, воззрился на белые облака, проплывающие над городом. Над дворцами и новостройками, над старыми доходными домами с покореженными еще в войну крышами.

Несколько облачков зацепилось за шпиль Финляндского вокзала. И Анька Владыкина из окна скоростного поезда «Аллегро» засмотрелась на них, а потом на проплывающие мимо сумрачные строения, подсвеченные солнечными лучами, перевела взгляд на небо, расчистившееся от туч, и прошептала чуть слышно:

– До свидания, Ленинград.

– Кажется, все, Птица, – пробормотал Чегевар, откинув спинку кресла и устроившись поудобней.

– Не кажи гоп, Сеня, – процедила Анька. – Главное, проехать Выборг.

Унылые дома бывшей столицы Российской империи быстро сменились Финским заливом, а потом лесами и опушками. Арсений Петрович, наблюдая, как за окном мелькают березки и сосны, пытался осознать, что же произошло. Нет, он всегда хвалился своим чутьем сродни звериному. Очень часто умел обойти опасность, справедливо полагая, что выйти сухим из воды большого ума не требуется, а вот чтобы не вступить в эту самую воду, нужны талант и интуиция. Фарт, мать его! И он точно знал, когда именно поймал за подол госпожу Удачу. В тот самый день, когда на ступеньках Хмыревского подъезда повстречал свою Птицу.

Он тихонечко сжал лежавшую у него на предплечье Анькину кисть и прошелестел одними губами:

– Не знаю, от кого мы бежим, Анюточка, но успели вовремя.

Хмыкнув, Анька не сказала ни слова, лишь похлопала Чегевара по руке.

Нет смысла мусолить одно и то же, но обоюдное решение, принятое

среди ночи, оказалось самым верным. Владыкина вспомнила, как вчера на похоронах Майка успела предупредить о блокноте, попавшем в руки оперативников. И Сеня, опечаленный смертью друга, узнав, рыкнул в ярости:

– Батон, мать твою!

И безутешное горе сменилось сначала раздражением, а потом гневом.

«Зачем хранил? – в который раз задался вопросом Чегевар. – Какой смысл? Наверное, просто на память о годах бесшабашной молодости».

Арсений Петрович засмотрелся на профиль любимой женщины. Анька задремала. Черты лица разгладились, и он снова увидел ту самую девушку, ради которой пришлось когда-то устроить в поезде цирк-варьете. Кулик тогда умудрился подойти прямо к кассе в тот момент, когда Анечка покупала билет до Калининграда. Верному помощнику тут же пришло в голову выкупить остальные три билета. А дальше дело техники. Гопота Камаза отлично подыграла, а потом появился он сам, в костюме-тройке и белой накрахмаленной рубашке. И в лучших традициях жанра повел в ресторан.

Чегевар усмехнулся про себя.

Ни разу не пожалел он о встрече с Анькой. Никогда не проклинал судьбу, что именно она вошла в его жизнь и там осталась на веки вечные. Говорят, что иногда мужчине дается женщина как талисман, и если ее потерять, то и удача покинет. Те же Наполеон и Жозефина.

Арсений Петрович хмыкнул себе под нос.

«Анька-то еще сто очков даст этой самой Богарне, а вот из тебя, Сеня, Наполеон никакой!»

За своими мыслями он не заметил, как поезд остановился и в вагон вошли таможенники.

– Ваши документы? – окликнула его молодая девчоночка в форме.

– Йа-йа, – курлыкнул Чегевар и засуетился, доставая паспорта. Свой и Анькин.

Таможенница, проверив все отметки и печати, внимательно оглядела пассажиров. «Обычная супружеская пара. Хоть и пожилые, но влюбленные, вон как за ручки держатся. Аж завидно!» – подумала она, отдавая обратно синие коленкоровые книжечки с рассыпанными по кругу мелкими звездочками. Паспорта граждан ЕС.

– Good luck, mister and missies Notbeck!

– Все, Сеня, вырвались, – прошептала Анька, когда поезд остановился в Хельсинки.

– Кто не дурак, тому гуд лак,– весело пропел в ответ Чегевар.

В небольшой кафешке на окраине города Муслим без труда узнал ожидающего за самым дальним столиком адвоката Лавра – крупного толстощекого мужчину в дорогом костюме.

– Добрый вечер, – пробормотал Андрюха вместо извинения.

– Я жду вас полчаса, – раздраженно окрысился адвокат. – Это уж слишком, не находите?

– Уходил от хвоста. Мне из-за вашего подопечного в родном городе житья не стало. Передайте ему при встрече...