Пустой Сосуд
Шрифт:
А на место Агарашта выдвинулся другой, куда более статный мужчина. Он прошествовал к самой кромке верхней ступени и расправил золотистое одеяние из свободной ткани. С шеи мужчины свисала цепь такой толщины, что и сильнейшему из ашмазирцев не разорвать. Квадратное, чуть загорелое лицо венчала лоснящаяся на солнце седина.
– Владыка пустынь и лесов, царь Альды и Варрена, – склонив голову, затянул Агарашт. – Покровитель Геарады, Файаксы и Аллетора, государь богами рождённого Альдеварра, Ваше Императорское Величество Валендиар. Вверяю вам свою
«Так вот он какой».
Император Альдеварра вёл себя так, будто от каждого его движения казна пустела на одну монету. Он замер на крыльце и позволил себе лишь один короткий кивок. Царь Агарашт потоптался на месте, вскинул руки: ему пришлось вытянуться на носках, чтобы возложить корону Ашмазиры на серебристую макушку Валендиара. Последний осторожно поправил сползший на лоб обруч и вновь замер.
– Благодарю вас, владыка Агарашт, – магия разнесла сиплый голос императора по площади вместе с заученными, едва различимыми ашмазирскими словами. – Не каждому царю хватит мудрости сделать выбор, который порадует его народ, а не его же собственную гордость. Да пребудут с вами боги.
Сам народ так не считал. Озадаченность ашмазирцев переросла в осторожное возмущение, когда они узрели, как корона их родной земли блестит на чужой, блёклой голове. Всё громче и громче становились упрёки горожан, а заместо вздохов уже прорезались недовольные выкрики.
– Змей тебя пожри, – сквозь зубы выговаривал отец. – Предатель.
Он сжимал кулаки, а немигающий взгляд направил на сверженного царя, который теперь стоял на шаг позади Валендиара и клонил голову. Брейхи Бенезил покрылся крупными каплями пота, и каждая жила в его шее превратилась в тугой канат, но всё же он не решался кричать, как остальные.
Молчали задние ряды, как и те, кто ближе всех стоял к альдеваррским солдатам. Зато зашлись воплями ашмазирцы, что стояли в самом центре площади – надеялись, видимо, что в толпе не разглядеть, кто именно выплёскивает гнев и оскорбления.
– Позор! – кричали десятки голосов.
– Чтоб вы сдохли! – добавляли другие: не такие многочисленные, но куда более громкие.
– Долой Альдеварр! – воскликнул рослый мужчина, запрыгнув на плечи друга.
Император покачал головой и вальяжно повёл правой рукой. В едином порыве строй его солдат наставил копья на толпу и сделал шаг вперёд. Взвизгнули первые ряды, попятились задние, но крики средних лишь зашлись с новой силой.
– Папа, – пропищала Итаки, схватив отца за рукав.
Брейхи Бенезил кивнул и жестом велел семье следовать за ним.
Густое столпотворение превратилось в бурлящий поток, подобный покрытому волнами озеру Ашамази во время бури. Эши лавировал между взволнованными телами горожан, несущихся к выходам с площади. Никто не смотрел под ноги, не заботился о том, чтобы не растоптать соседа. На его глазах грузный старик в одежде торговца снёс испуганную девчушку лет семи. Пока та, зарёванная, пыталась встать, ещё три пары ног втоптали её
Эши крикнул, взывая к осторожности остальных, и бросился к девочке. Он тянул руку, не спуская глаз с её лица, на котором грязь и слёзы смешались в один бурый поток, когда мостовая площади вдруг исчезла из-под его подошв. Эши перевернулся, небо поменялось местами с землёй, а воздух с криком вышел из его груди от удара об камни.
Он не мог дышать. Куда ни глянь, всюду громыхали чужие шаги, норовя размозжить Эши по площади широкими сандалиями. Он прикрыл лицо руками, и тут же ощутил плотный удар по локтю. Кто-то ругнулся, запнувшись об него и в отместку пнул мальчика по голове.
Воздуха не было: весь его вобрали сотни вопящих глоток. Они требовали крови тех, кто посмел снять корону с головы Агарашта, но лишь глубже втаптывали в землю своих же отпрысков.
– Эши! – знакомый голос звучал взволновано, как никогда. – Давай руку, придурок!
Среди тел, что сновали вокруг беспорядочной волной, Эши разглядел знакомую тёмную руку с повязанными на запястье нитками. Руй навис над ним, как стервятник над добычей, лишь для того, чтобы защитить от бурлящего потока.
– Руку давай! – повторил Руй куда громче.
Эши протянул ладонь и безвольно повис на вытянутой руке, пока брат тянул его кверху. Едва мальчишка встал, тяжёлое тело, пахнущее потом и пивом, врезалось в него сбоку. Заболели рёбра там, куда воткнулось колено незнакомца.
– С дороги, сосунки, – рыкнул грузный мужчина, чей живот будто медленно стекал по бёдрам. – С дороги, мать вашу!
Эши попятился в сторону, а толстяк уже протянул короткие пальцы, дабы придать ему нужное ускорение. Руй зычно выругался и втиснулся в крошечный промежуток меж братом и курдюком.
– Руки прочь, жирдяй вонючий, – рыкнул он.
– Зараза, – толстяк вскрикнул, когда утекающие с площади горожане толкнули его в спину. – Сейчас я тебе…
Сдвинуть такую глыбу едва могла даже толпа, так что теперь горожане обтекали застывшего курдюка с двух сторон. Его массивная фигура стала щитом для Эши, всё ещё старавшегося отдышаться. Как в медленном сне, он смотрел, как взлетает сверкающая от пота ладонь толстяка.
Руй оказался проворнее. Он вскинул левую руку, перехватил замах громилы возле локтя, а правый кулак вонзил в его обвисшее лицо. Ударил хлёстко, без замаха, и тут же закрепил успех вскинутым локтем, что тут же воткнулся в нос толстяка снизу вверх.
– Пойдём, – сурово велел Руй, хватая брата за руку и утягивая прочь.
Эши оглянулся на ходу. Курдюк вопил, прикрыл лицо и согнулся, а меж ладоней его сочилась яркая кровь. Под натиском толпы с переполненной площади он припал на колени, клонясь всё ниже. А за его необъятной спиной всё громче звучали выкрики, перемежаясь с рубленными командами на альдеваррском языке и грохотом.
– Что такое? – сдавленно спросил Эши, когда они уже оказались на одной из улиц, где можно было вдохнуть свободно. – Что происходит, Руй?