Пустой Сосуд
Шрифт:
Его взгляд метался от прохожего к прохожему, но родителей и сестры видно не было.
– Седояйцый же всё сказал, – с угрюмой гримасой ответил старший брат. – Добро пожаловать в Альдеварр, чтоб его.
***
Дорога тянулась между безжизненных красноватых просторов, что разделяли Ашмазир и его ближайшего соседа, Зан-ар-Дум. Путь этот не назвал бы дальним и пеший путник. Приземистые крыши маленького города бедняков, торгашей и преступников уже росли перед Эши, хотя окраины самого Ашмазира ещё дрожали частой рябью в раскалённом воздухе за его спиной. Махину храма, что более не вмещал в себе Великого Змея, и вовсе будет видно
Но Эши было не по себе. При всей своей близости к Ашмазиру, Зан-ар-Дум лежал слишком далеко от берега священного озера, отчего в мёртвой пустыне вокруг него проглядывались разве что редкие сухие кустарники да иглистые кактусы. Приличные люди по доброй воле здесь не селились: без доступа к Ашамази ломалось шаткое равновесие всего естества ашмазирцев. Земля, ставшая основой для их тел, в Зан-ар-Думе довлела над водой, через которую в них вдохнул жизнь Великий Змей на заре мироздания.
Эши вздохнул, оказавшись перед крошечной заставой на въезде в городок. Состояла она из невысокой, в полтора человеческих роста, сторожевой вышки и пары пыльных шатров у её основания. Солдаты с обгорелыми до красноты альдеваррскими лицами бросили лишь один ленивый взгляд на измотанного спутника верхом на тощем верблюде и вернулись к своей незатейливой игре. Они бросали крошечные кубики на старый поднос и тут же возбуждённо орали, будто был какой-то смысл в этих кусках дерева.
Верблюд фыркнул и замялся, переступая границы Зан-ар-Дума. Немногие приходили в этот город по доброй воле: куда чаще на его узкие, тёмные улицы, покрытые песком, стекались те, кому не находилось места в величайших городах оазиса вокруг озера. Тем, кого отвергал славный Ашмазир, всегда было можно обогнуть обиталище Великого Змея и найти своё место в Сигерите на западном берегу. Или в Шор-ар-Дархе на полпути. Или в любой из деревень в зелёной полосе при озере.
Зан-ар-Дум принимал тех, кого отвергал сам Великий Змей. Некогда удобный торговый пост на пути к горам и владениям субихаров уже давно обратился убежищем для воров, шлюх и тех, кого величали торговцами туманом. Последние снабжали отчаявшихся ашмазирцев травами и порошками, что дарили недолгую усладу в обмен на ясность разума и крепость тела. С них же и начался тот путь, который привёл Руя к изгнанию.
Эши вёл верблюда среди простых глинобитных построек в один-два этажа, между которых ютились шатры и палатки самых нищих горожан. Его окружали осторожные взгляды: в Ашмазире говорили, что зан-ар-думцы делятся на воров и тех, у кого крадут первые. И одного беглого осмотра местным хватало, чтобы понять, к какому из этих племён отнести нового чужака.
Эши держался главнейшей улицы Зан-ар-Дума, некогда относящейся к единственной дороге из Ашмазира на юг. Так было до того, как благоразумные торговцы устали от нападений и проложили новую, чуть западнее. За весь немалый путь по городу Эши заметил лишь один альдеваррский патруль. Состоял он сразу из шести всадников в истёртых бронзовых доспехах, тогда как улицы Ашмазира патрулировали тройками. Как однажды поведал Итаки её муж, среди законников назначение в Зан-ар-Дум стало сродни наказанию.
Три немолодые ашмазирки с голыми грудями выскочили перед носом верблюда и принялись зазывать Эши в их бордель, скорее походивший на логово разбойников с трещиной поперёк всей стены. Плантатор демонстративно отвернулся, вздёрнув нос и пустил животное в объезд. К счастью,
Он ненавидел это место почти так же, как ненавидел себя за то, что опять здесь появился. И ведь зачем? Эши вновь искал брата среди хилых лачуг, питейных залов и борделей, ведомый ложной памятью о Руе. Руе-весельчаке, Руе-смельчаке, Руе, который бросился на помощь братишке, когда того едва не затоптал курдюк на площади у храма. И не раз выручал его в дальнейшем, готовый вскинуть кулаки и обнажить нож на обидчика Эши. И всё это лишь для того, чтобы сломать жизнь всей семье несколькими годами позднее.
– Стой, парняга.
Плечистый мужичок лет сорока вынырнул из-за ближайшего шатра и положил ладонь верблюду на нос, отчего глупое животное взбрыкнуло, но остановилось. Выгоревшие волосы незнакомца были стянуты в сальные косички и перевязаны лентой на затылке. Из-под серого плаща – слишком тяжёлого для жаркой поры – выглядывала рукоять ножа.
– Чего нужно? – Эши нахмурил лоб и стиснул челюсть до хруста.
– Хотел спросить, не проводить ли тебя, – разбойник кинул взгляд через плечо. Сзади уже подтягивалось двое ребят помоложе. – Вижу, неместный ты.
Эши с изумлением осмотрел его коричневую кожу и округлые черты – такие же, как у него самого.
– С чего ты это взял? – спросил плантатор.
– А что, много кого знаешь из Дума? – незнакомец усмехнулся и деловито отогнул плащ, ещё явнее демонстрируя кинжал.
Эши переглянулся с двумя молчаливыми бандитами за его спиной и повёл верблюда назад, но разговорчивый бандит ухватил свисающие с морды поводья.
– Знаю Хезо Брюхо, – как можно суровее поведал Эши. – Слышал о таком?
Разбойник сморщился, а глаза его недоверчиво изучали чужака, явно цепляясь к слишком уж чистой тунике и деревянным чёткам на шее.
– Хезо давно мёртв, – выдал он.
– Верно, – Эши прикрыл удивление в голосе. – А я жив, то-то же.
Бандит опустил голову, а его язык скользил по обнажившимся зубам – чёрным и обломленным. Он жестом подозвал товарищей, пока вторая рука тянулась к заткнутому за пояс кинжалу. Эши попытался унять дрожь, крепко вцепившись в поводья. Его собственный крючковатый нож жёсткой шишкой прятался за пазухой, но он сразу решил, что эту драку не выиграть.
– Рахин! – гаркнул вдруг кто-то через улицу.
Рослый, крепко сложенный мужчина бежал наперерез редким прохожим. Взгляд больших, округлых глаз устремился к подступившим к Эши бандитам. Одет он был в добротную накидку и плотный синеватый тюрбан, а кожа его казалась куда темнее, чем у бурых ашмазирцев.
– А, это ты, Кайхи, – разбойник фыркнул и отпустил кинжал. – Чего орёшь-то?
– Я тебе говорил не цепляться к прохожим, – говорил Кайхи вроде бы шёпотом, но слишком уж громким. – Не здесь!
– Ладно-ладно, – Рахин поднял обе руки и отшагнул с глубоким поклоном верблюду.
Вся шайка вмиг растворилась на вечерней улице. С каждым шагом солнца к горизонту, всё меньше людей оставалось вокруг. И ближайшим из них был Кайхи в его туго затянутом тюрбане.
– Мог бы и поблагодарить, – заметил он, протягивая Эши руку.
Кожа его и впрямь напоминала цветом чёрный гранит. Уроженцы земель вокруг Ашмазира едва ли так выглядели: скорее, Кайхи родился к югу от великого озера.
– Спасибо, но я могу за себя постоять, – плантатор не двигался в седле.