Пустой Сосуд

Адамов Марк

Айат замерла на парапете незыблемым изваянием, лишь отчасти подобным статуе куда более стройной женщины в просторном платье, что стояла рядом. Некогда белоснежный мрамор успел пожелтеть от солнца и песка, но скульптура хранила небывалую лёгкость: создатель даже сумел передать складки невесомого подола богини и каждый волосок обёрнутой вокруг головы косы.

– Покрой меня Вуаль, почему вас так много? – Айат пыталась шептать, но не удержала порыв чувств и разве что не закричала. – Вы что, всю улицу собрали?

Было их пятеро – много ли это или мало? Многовато для любовного

вечера под прохладной луной сухого сезона, но едва ли достаточно для битвы с иноземным племенем. Эши и Руй стояли впереди всего отряда с набитыми мясом тюками за спинами. Сразу за ними же сопел Гуйрах: на плечах у него висело сразу два увесистых мешка, а ещё по одному он держал в мощных руках. Ханай молчала, как молчал и Ганорал, облачившийся в удобную тунику и брюки вместо привычных одеяний, напоминавших облачение странствующих сказителей. Безмолвие же его было ещё большей странностью: не то альдеваррец копил сладкие речи для обитателей виллы, не то перепил раяхи накануне.

Ганорал поспешил уверить всех, что дело было именно в первом.

– Отчего же вы удивляетесь, дорогая Айат? – ласковый шёпот альдеваррца шелестел в предрассветной тишине. – Повод крайне важный, как вы дали понять госпоже Райшан, и она снарядила всех, кто может быть полезен.

– Верно, – не мог не взлезь Руй. Он провернулся на месте, чтобы Айат могла разглядеть поклажу за его спиной. – Отборное мясо. Отборные мясники. Отборные носильщики.

– Да уж, – Айат смотрела поверх их голов на переминавшегося Гуйраха. – Носильщика я сразу заметила. Ты лбом птиц не сшибаешь там?

– Госпожа, пройдёмте внутрь, – со смущённой улыбкой проговорил великан. – Утро зябкое.

– За мной, – служанка при вилле вздохнула, вновь обведя взглядом всех пятерых. – И не вздумайте шуметь!

Троица стражников, что играла в кости вокруг низкого стола у главных ворот, ощетинилась при виде гостей, но все они вновь заняли места, едва Айат движением ладони показала, что угрозы нет. Лишь краем глаза Эши успел увидеть мрачные в столь раннее время заросли Переднего Сада, прежде чем служанка увела их прочь по длинной галерее среди колонн. Два вытянутых крыла соединяли передний фасад с воротами и сам особняк Аганнара, скрытый за садом. По рассказам Фаттак, в левом обитали многочисленные стражники и ремесленники на службе хозяина, тогда как в правом ютились рабочие. Там же, у самого слияния с главным особняком, должна была быть и кухня, ставшая слабым местом всей твердыни.

Мысли о Фаттак пробуждали холодное, гнетущее чувство где-то в животе Эши. Торговку знанием он встретил лишь раз после того, как взял на себя смелость отказаться от помощи некоего ловкача на её службе. Случилось это сей же ночью, когда отряд уже выдвигался за поклажей в мясницкую лавку. Разумеется, Фаттак знала об их плане всё и явилась для решающего напутствия.

– Ваш первый шаг определит весь наш успех, – говорила она воодушевлённо, хотя глаза оставались пустыми, будто мысли её порхали где-то вдалеке от «Скорпионова Жала».

Ни слова об Узираше и о том, как Эши самовольно отверг её дар. Руй тоже не давал понять, что знает о неудачливом компаньоне,

которого Ахот сразу счёл лазутчиком. А уж брат-то молчать бы не стал, узнай он хоть что-то интересное… Оттого ночное предложение Фаттак становилось лишь страннее.

– Вот сюда кладите, – объявила Айат.

Эши вынырнул из размышлений. Он и не заметил, как служанка привела их в выложенный ровным камнем погреб, по углам которого мерцали сразу четыре сферы: выглядели они так же, как и волшебная диковинка в подвале Райшан.

– Так-так, – бормотала Айат, заглядывая в водруженные Гуйрахом мешки. – Чудно. Хорошо. Подойдёт… Так, этот несите наверх. Рёбра надо вымачивать два дня, а если гости будут уже завтра…

– Вряд ли они приедут завтра, – не подумав, бросил Эши.

Весь отряд уставился на него: Руй склонил голову – вычесанную и даже помытую под столь важное дело – в немом вопросе, а Ханай сдавленно кашлянула.

– Тебе лишь бы вякнуть чего под руку, даже если не знаешь, о чём речь, да? – не растерялся Гуйрах и укоризненно потрепал Эши за плечо.

– Чего не скажешь, дабы такую даму подбодрить, – заискивающе произнёс Ганорал. – Как бы выразились у нас, без её улыбки и солнце тускнеет.

– Да чтоб вас всех, несите уже это наверх, раз взялись, – Айат указала на два тюка, что лежали у её ног. – За что нам это проклятье, боги?

Ганорал любезно отодвинулся, чтобы Гуйрах мог схватить оба мешка, а сам посеменил поближе к служанке и осторожно, будто собираясь погладить распустившую воротник кобру, положил ладонь на неё плечо.

– Госпожа моя, в чём дело? – вкрадчиво промолвил альдеваррец. – Чувствую ведь, что что-то не так. И чувствую, что могу помочь с этим.

– Можешь, говоришь? – Айат сморщила лицо и косо поглядывала на Ганорала. – У меня и так рук не хватает из-за этих гостей, а с вечера половина работников слегла и гадит без остановки! Уже скоро горшки закончатся и на посуду перейдём.

– Так и думал, – Ганорал понимающе кивал. – Что же, помочь с этим я могу.

– Как? – притворно недоумевал Руй. – Пробками им задницы заткнёшь?

– Нет, батрак ты мой любимый, – альдеваррец улыбнулся во весь тонкий рот. – Наши руки помогут там, где госпожу Айат подвели задницы её соратников. Уговорили, госпожа, мы поможем подготовить такой пир, что эти гости и уезжать не захотят! И даже не думайте спорить.

Конечно, она тут же начала спорить. Правда, рвения в этом деле Айат не проявила: не успевала она открыть рот, как Ганорал вливал в него чистейший мёд цветочных слов, будто его взрастили лучшие ашмазирские сказители. Айат же охотно принимала словесные угощения: видимо, понос-трава и впрямь довела её до отчаяния.

И вот Эши уже помогал Гуйраху разложить широкие пласты свиных рёбер поперёк просторной столешницы в большой комнате для готовки. Подоспевшие кухари – из числа избежавших ночи с горшком – уже разжигали печь и снабжали Айат заготовленными горшками с мёдом и приправами. Несмотря на ранний час, двигались они резво, попутно успевая обменяться обрывками новостей или даже подшутить над соратниками, не устоявшими пред понос-травой.