Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 7 (с иллюстрациями)
Шрифт:
И я ору:
– Мне уже наплевать на «желание»! Просто спасите Кадзуки! Пожалуйста, спасите его! …Прекратите… Кадзуки, я хочу видеть тебя. Я хочу слышать твой голос. Я хочу ощущать твое тепло. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня. Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня хотя бы еще один разочек. Кадзуки… Кадзуки… Кадзуки!..
Бам-бам-бам-бам-бам!
– Вернись ко мне… верни те прекрасные дни! Хватит. Хватит! Я не хочу больше терять тех, кого люблю! Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… Кадзуки…
Внезапно в голове у меня возникает мысль. Что было бы, поменяйся мы местами?
Я уверена – я сделала бы то же самое, что сделал он, как бы глупо это ни выглядело.
Я бы отбросила все, только чтобы встретиться с ним, даже если бы мне пришлось отказаться от самой себя, даже если бы он сам был против.
Со слезами на глазах я горько улыбаюсь.
– Мы… мы оба странные, правда? Кадзуки?
Что бы ни случилось, мы будем тянуться друг к другу.
Что бы ни случилось, мы будем пытаться жить вместе.
Почему так? Я не знаю. Я не знаю, но других вариантов просто не существует.
– Что-то нас соединяет.
– Что-то, что мы заполучили.
– Что-то ценное и намного более сильное, чем «желания».
Бам-бам!
– Неужели ты не можешь слышать меня, Кадзуки?
Бам-бам!
– Неужели ты в самом деле не можешь слышать меня?
Бам-бам!
– Что ж, тогда я сделаю так, что меня будет слышно!
Я утираю слезы и сжимаю губы.
Я приняла решение.
Я уничтожу «Ущербное блаженство» и встречусь с Кадзуки, чтобы остаться с ним навсегда, пусть даже он сейчас лишь тень прежнего себя.
Но возможно ли это?
Ситуация с Кадзуки – не единственная проблема; мое собственное положение не менее затруднительно. Погоня за «желанием» долгое время заставляла меня жить на пределе и даже за ним. Если долго тянуть веревку, она либо порвется, либо растянется, но в начальное состояние не вернется. Если я потеряю «Ущербное блаженство» и всякую надежду когда-нибудь заполучить новую «шкатулку», то, вероятно, потеряю рассудок. И мы не сможем быть вместе.
Что же тогда делать?
(Найди ее.)
Я распахиваю глаза, услышав голос. Ко мне обращается «осадок».
(Найди нулевую Марию, которая плачет.)
– …Кто или что такое эта «нулевая Мария»? Я смогу быть с Кадзуки, если найду ее?
Однако «осадок» больше не отвечает. Я даже не могу сказать с уверенностью, что его слова имеют отношение к моей проблеме. Тем не менее я решила довериться этим словам.
Ведь это слова Кадзуки.
Я возвращаюсь в утратившее прозрачность море и тут же слышу голос.
Почему я до
По морю разносится плач девочки.
Мне совершенно не хочется этого признавать, но ее голос похож на мой.
Он исходит из самой глубокой части моря, покрытой черным слоем беспокойства. Не знаю, что будет, если я нырну в эту черноту – возможно, я застряну там, как в ловушке, и утону, – но я ныряю без всяких колебаний.
Чернота затвердевает вокруг меня, как вязкий бетон, густая чернота расстилается передо мной. Чернота. Чернота. Я не могу дышать, мне мерзко, мне больно, мне страшно, но я не останавливаюсь. Наощупь я плыву сквозь черноту в ту сторону, откуда доносится плач.
– Уу, ууу!..
Сейчас чернота меня проглотит.
Едва я успеваю так подумать, черная вуаль исчезает, и я прибываю в заброшенное место.
– Это место…
Ах… оно мне знакомо. Ни за что в жизни я его не забуду.
Едко-соленый запах моря. Дорога вдоль берега, неухоженная – потрескавшийся бетон, ржаво-красное ограждение; а за обрывом – захватывающий вид на океан. По другую сторону дороги высится заросший кустами и несколькими чахлыми деревцами холм.
Эта заброшенная дорога отняла у меня всех родных.
Однако это место – не реальность. И не то, что отложилось у меня в памяти. Потому что, когда я была здесь взаправду, непоправимое уже произошло. И кран успел поднять две рухнувшие с обрыва машины.
А значит, машины, которые, проломив ограждение, падают у меня на глазах, не настоящие. Это просто виртуальный образ.
Впрочем, воспроизведение того происшествия выглядит идеальным и до тоски реалистичным. Иллюзия кажется более реальной, чем сама реальность.
Смерть людей, которую я наблюдаю, тоже жутко реалистична.
Даже если я потянусь к ним в надежде спасти, не смогу даже прикоснуться – я ведь всего лишь зритель. Я могу только смотреть, как машина моих родителей пролетает мимо меня вниз. Я не могу изменить прошлое.
Мой отец и второй водитель погибли сразу. Мама умерла, не приходя в сознание. Сестра была в сознании, но умерла от потери крови по дороге в больницу. Таковы непоправимые факты.
Этот кошмар преследовал меня до самой потери памяти – нет, даже после. Однако сейчас на месте происшествия появляется новое действующее лицо.
Это я из среднешкольного времени. «Я» горько плачет возле дыры в ограждении, пробитой столкнувшимися машинами.
– Почему?.. – выдавливает «я», глядя вниз с обрыва. – Почему ты это сделала, сестричка?