Пустырь
Шрифт:
— Вижу, вас заинтересовали лошадки, — свистнув он, подозвал рыжего коня ближе. — Это Роба. Она попала к нам из конной полиции. Эта красотка вышла на пенсию, и мы с женой выкупили ее в местной конюшне.
Подойдя ближе, Арина коснулась гладкой рыжей шеи, расплываясь в довольной улыбке. Не знал, что она так любит этих животных. В эту минуту мы все перестали для нее существовать, и со счастливым выражением на лице девочка погрузилась в свой собственный мир.
— Ханна, смотри, кто к нам приехал.
Услышав голос мужа, старая знакомая
— Я не ожидала вас здесь повстречать, мистер Эверс. Надеюсь все хорошо? — обеспокоенность пробежала по ее лицу, меняя его с радостного на тревожное.
— Все прекрасно. Мы катались по лесу и случайно оказались здесь. Не знал, что у вас есть такой замечательный домик в чаще.
Непривычное чувство, когда незнакомые люди радуются твоему приходу. В городе при моем появлении все втягивали головы в шеи и прятали взгляд, и я к этому привык. Поэтому такое радушие этой семьи было чем-то инородным для меня.
— Да, здесь раньше жила семья мужа. Отец Генри был местный егерь, и дом себе построил тоже в лесу. Сейчас тут в основном живет наш сын, ну а мы с мужем приезжаем его навестить.
Разговаривая с Ханной, я не упускал из виду Арину. Обрывки слов Генри доносились до нас. Он, что-то рассказывал мышонку про лошадей, скачки и городские выставки.
С чувством глубокого внутреннего удовлетворения девушка подставляла ладошки мохнатой морде и звонко смеялась, когда большие теплые губы сходились на ее руке. Этот звонкий смех периодически достигал и нас с Ханной.
— Эх, молодость, — с улыбкой произнесла женщина. — Помню, тоже так радовалась, когда Генри учил меня кататься на них. А сейчас прошла эйфория, приелись и муж, и кони. С годами вообще пропадает интерес к чему-либо. Словно все что могло произойти — уже произошло, и дальше ждать нечего, — собеседница продолжила с задумчивость смотреть туда, где на манеже веселилась девочка. — Не слушайте меня, мистер Эверс, — переводя взгляд на меня, она с улыбкой махнула рукой, давая понять, что сказанное было просто мыслями вслух.
Внутренне ухмыльнулся услышанному. Мне все приелось еще несколько лет назад. Жил по инерции выполняя какие-то задания, но удовлетворение от сделанного либо сразу же пропадало, либо даже не наступало. Ханна. видимо, думала, что в силу возраста и молодости я не пойму смысл сказанного ею, но блять, каждое ее слово било в самую суть меня.
Не знаю что, но было в хозяйке дома что-то притягательное. Еще в первую нашу встречу заметил, как уютно с ней разговаривать. Ханна вела себя мягко и рассудительно, создавая впечатление образованной женщины.
— Я не предложила вам выпить. Хотите, я принесу чай или кофе? Мой сын коллекционирует редкие сорта кофейных зерен. Привозит их нам из путешествий. Я могу сварить вам и вашей девушке.
У меня было в жизни одно жизненно важное правило: я не пил в гостях ничего кроме воды.
— Я бы с удовольствием, но у меня аллергия на кофеин. В такой жаркий день не откажусь от воды.
— Конечно, сейчас все будет, — довольная такой минимальной просьбой, Ханна удалилась.
Телефон в кармане разрывался весь день. То короткие вибрации, уведомлявшие о письмах, то протяжные виброзвонки. Еще раз бросил взгляд в сторону Арины. Войдя в манеж, она по-прежнему гладила лошадей куда дотягивалась и смялась. Чисто и искренне, так обычно смеются дети, выпуская все эмоции наружу.
Достав гаджет, разблокировал его. Да, сообщений и звонков было дохуя… Пробежался по списку звонков, выцепляя взглядом важные номера: несколько пропущенных из компании, от Сэма и Ториса по одному, Герман, Линтер. При виде пропущенного от дока прикрыл на мгновение глаза, отгоняя возможный повод для его звонка. Отойдя в тень к квадрику, прислонился к нему, нажимая зеленую трубку на телефоне.
— Райн, здравствуй.
— Говори, — игнорируя всю эту любезность, произнес я, сразу переходя к сути.
— У меня для тебя новость.
— Линтер не тяни! — угрожающие нотки дали о себе знать, и на том конце провода тут же раздался голос.
— Штер пришел в себя.
— Блять, — произношу на выдохе и чувствую, как полностью напряженное тело растекается.
— Он, конечно же, очень слаб, но это победа. Амнезии или признаков поражения тканей головного мозга нет. Речь слабая, но есть.
— Линтер, я твой должник. Навсегда, — до сих пор не верится в то, что брат очнулся.
— Я знаю вас со Штером уже очень много лет, вы мне уже как родные. А в семье должников не бывает.
— Я приеду.
— Нет-нет, — запротестовал док, я даже увидел сквозь трубку, как он закачал головой. — Твой брат еще слишком слаб, для него даже видеть тебя сейчас будет большим напряжением. Дай ему немного прийти в себя, оклематься. Да и тебе сейчас мелькать в городе ни к чему.
Вновь появившись на улице, Ханна поискала что-то глазами и, увидев меня, демонстративно чуть приподняла поднос с напитками. Не став беспокоить, женщина поставила воду на угол манежа.
— Хорошо, спасибо еще раз, — слова адресованные Линтеру, Ханна восприняла так же и на свой счет.
Важней этой новости ничего не могло существовать. Я не умел молиться, но, тем не менее, каждый день возвращался мыслями в ту палату со стеклянной стенкой и пикающими датчиками и всеми силами просил брата вернуться. Как иронично выходит в жизни все-таки. Считал еще со времен детдома, что я одиночка. Что все могу один. Но стоило мне по-настоящему оказаться одному, как осознал, что потерял не просто брата, а потерял точку опоры. С трех лет рядом со мной бок о бок всегда был брат, и даже когда я думал, что один, он все равно был рядом.