Путь, данный герою

Кедровская Елизавета Антоновна

– Мы не будем разворачиваться и возвращаться, – отказалась Рэйна.

– Как знаешь, – вздохнул Кэрэндрейк. – Но в таком случае, пожалуйста, прекрати притворяться, будто все в порядке.

– Я не притворяюсь…

– Хочешь сказать, что тебе, воплощению впечатлительности, не жаль трилунский народ?

– Жаль, – чуть слышно ответила Рэйна. Ее голос дрогнул.

– Тогда зачем ты пытаешься нацепить на себя маску безразличия? У тебя, к слову, это очень плохо получается. Твое мрачное лицо тебя выдает.

–

А что мне еще делать? Куда ни взглянешь, одни разрушения. Когда я смотрю на разрушенные здания, мне представляется, как умирали живущие в них люди. От этого хочется плакать.

– Так плачь.

– Это будет выглядеть глупо. Я ведь даже не знала этих людей. Да и умерли они давно.

– Разве это имеет значение? – спросил Кэрэндрейк. – Никогда не думал, что сострадание и ему подобные вещи ограничено по времени и по кругу лиц.

– Но если я буду оплакивать тех, кто умер здесь во время Трилунской Катастрофы, то умершие до них, после них и в других местах и обстоятельствах, будут обделены. Не могу же я оплакивать всех погибших когда-либо.

– Я не думаю, что они будут обделены в такой ситуации. Как вообще можно обделить слезами?

– Не знаю, – пожала плечами Рэйна.

– Вот и я тоже. В любом случае, сейчас мы едем по степи, а руины ближайшего города, если хочешь, можем объехать стороной.

– Пожалуй. Дрейк, а ты когда-нибудь оплакивал чью-либо смерть?

– Тебе напомнить, что я воспитывался, как убийца?

– Значит, нет?

– Вот такой я дефектный человек.

– Ты не дефектный! – возразила собирательница историй. – Ты очень хороший.

– Посмотрел бы я на тебя, как бы ты это сказала, когда я вовсю выполнял задания Ордена.

– Ты – это ты, и ты всегда был собой.

– Было бы странным, если бы я был Вэем или Зелорисом.

– Гордиславой! – воскликнула Рэйна и рассмеялась во весь голос. Разговор с Кэрэндрейком отвлек ее от мрачных мыслей и вернул в обычное состояние.

– Сделай одолжение, не представляй меня в платье, – попросил Кэрэн.

– Уже! Ха-ха-ха!!!

– Какая же ты, оказывается, жестокая.

– Но это так забавно, я ничего не могу с собой поделать.

– Тогда, чтобы не я один от этого пострадал, представь в платье Вэя.

Рэйна на секунду задумалась, после чего ее вновь накрыла волна смеха.

– А теперь Зелориса, – улыбаясь, посоветовал Кэрэндрейк, когда собирательница историй слегка успокоилась.

Последовавшая за этим третья волна смеха была сильнее, чем обе предыдущие вместе взятые.

– Это кто из нас жестокий, – малышка Рэй была уже не в силах смеяться. – У меня живот от смеха болит.

– У нее живот болит, – изобразил ворчание Кэрри, – а кого-то в женских одеждах представляют. Даже не знаешь, кому хуже!

Словно поняв слова Кэрэндрейка, лошадь Капа заржала.

– Спасибо, – спустя несколько минут

сказала Рэйна. – Мне стало легче.

– Всегда пожалуйста, – ответил Дрейк. – Обращайся, когда захочешь отвлечься от плохих мыслей. В одиночку это делать тяжелее.

– А как ты справлялся с плохими мыслями, если некому было помочь?

– Мой вариант тебе не поможет.

– И все же.

– Представлял, как умирают причины моих плохих мыслей, – честно ответил Кэрэн. – И, как правило, от моей руки.

– Ох, – только и могла произнести собирательница историй.

– Мое прошлое довольно мрачная и жестокая штука, – сказал первый из Карателей. – Жизнь Когтя совсем не такая, какой ее представляют во всяких легендах.

– Извини. Давай не будем об этом.

– Если ты думаешь, что этим разговором задеваешь старые раны, – усмехнулся Дрейк, – то спешу тебе сообщить, что все в порядке. Это практически то же самое, что говорить о том, что было вчера на завтрак.

– Ой! – воскликнула малышка Рэй. – Я, кажется, забыла.

– Что? – не понял Кэрри.

– Что было вчера на завтрак…

– Яблоки же.

– Они на обед. Куропатка на ужин.

– А мы вообще завтракали?

– Завтракали. Это точно. Только не помню, что.

– Черт. Я тоже не помню.

Вскоре решено было сделать привал. Кэрэндрейк развел костер, а Рэйна занялась приготовлением каши. Тем временем, Капа решала важный для себя вопрос: какую траву ей пощипать первой.

– Знаешь, – сказал Кэрри, когда с едой было покончено, – а ведь не ты одна можешь рассказывать легенды.

– Легенды? – переспросила Рэйна.

– Легенды, – повторил Кэрэндрейк, поскольку собирательница историй, глядя на пламя костра, снова погружалась в свои мысли.

– Расскажи! – словно по мановению волшебной палочки малышка Рэй вернулась в обычное оживленное состояние. Ее глаза загорелись любопытством.

– Да без проблем…

– Подожди, я только где записать возьму, – перебила сильнейшего из Карателей девушка.

– Не для записи. Или не расскажу.

– Вредный.

– Ну, так как?

– Слушаю.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Кэрэн. – Я расскажу тебе легенду о Диком Звере и Певчей Птице.

– Я такую не знаю.

– Разумеется, не знаешь. Только не перебивай, ладно? А то не буду рассказывать.

– Обещаю! – встревожилась собирательница легенд.

– Жил-был когда-то Дикий Зверь. Старая Волчица нашла его, когда он был еще детенышем, и, приняв за волчонка, решила воспитать. Взращённый Волчицей Дикий Зверь был слишком диким даже для волка. Для него было обычным обнажать свои клыки, скалить зубы и выпускать когти. Ни перед кем Дикий Зверь не склонял голову, никому не позволял он собой командовать. Уважая Волчицу, воспитавшую его, Дикий Зверь лишь ей разрешал гладить свою шерсть.