Путь к Истоку
Шрифт:
Что его действительно задело - так это ее решение отказаться от собственных клятв. Каждое сказанное ею слово вонзалось в его душу как ржавый и тупой нож, принося с собой невыносимую и истязающую боль. Как бы он не пытался успокоиться и взять себя в руки, ее не слишком храбрый поступок вызывал в нем дикую и неконтролируемую ярость. Колдунья делала так каждый раз, когда что-то шло не так. Она просто поспешно и трусливо сбегала, стоило случиться чему-то достаточно серьезному.
– Одно я могу тебе обещать, - Камлен обхватил запястья, осторожно отнимая ее руки от лица, отводя их в сторону. Она подняла на него потухший взгляд, из которого ушло все тепло, сделав глаза безжизненными и пустыми. Ее лицо было настолько бледным, что князь слегка нахмурился, взволнованно глядя на нее, едва не передумав говорить то, что хотел сказать. Заставив себя продолжить, он резко и с нажимом
Яснина удивленно вскинула голову, широко распахнутыми глазами глядя на потемневшее лицо мужчины, стоящего перед ней на коленях. Его глаза сузились от ярости, а губы побелели от напряжения, настолько сильно он стискивал зубы. Несколько мгновений колдунья оторопело смотрела на него, пытаясь понять, почему он так странно ведет себя, затем сдавленно выдохнула, осознавая... Она, как всегда, поступила только так, как хотела, не обращая внимания на то, как жестоко и бездушно это было с ее стороны. Яснина привыкла иметь дело с магами, которые считались только с собственными чувствами, играя жизнями других людей так, как им вздумается. Она довольно быстро уяснила это, не отступая от этого же принципа. Расставание с Рогдом далось ей тяжело, но только из-за собственных тяжелых переживаний и огромного чувства вины, ведь в душе колдуньи в то время он занимал слишком много места.
Но сейчас перед ней был не Рогд, каждым своим поступком заставляющий чувствовать собственную никчемность и ничтожность, пытающийся подчинить ее своей воли и приручить, словно диковинную зверюшку, требующую повышенного внимания и особого ухода. Камлен прежде всего был мужчиной, который на самом деле любил ее ради нее самой, а не из-за того, что она была колдуньей с необычными и выдающимися способностями. Ради этого чувства он даже принял тот факт, что она относилась к фейхарам, а она вот так запросто хотела разорвать тонкую и хрупкую связь, установившуюся между ними. Яснина настолько глубоко погрязла в самоистязаниях, однобоко рассматривая ситуацию только с негативной стороны, что убедила себя в том, что ей здесь действительно не место. Поэтому так легко и отказалась от всего, что предлагал ей Камлен, не посчитавшись с чувствами мужчины, чем, скорее всего, принесла ему немало боли.
– Прости, я даже не подумала...
– Что твой отказ может оказаться таким болезненным для меня?
– Усмехнулся Камлен.
– Верно, Яснина. Я уже привык к тому, с какой легкостью ты то признаешь свои чувства ко мне, то отрицаешь их, но к этому не подготовился. Я готов подождать твоего решения, сколько потребуется, но ты должна сделать окончательный выбор, а не метаться из стороны в сторону.
Когда князь попытался подняться, Яснина с силой схватила его за руки, удерживая на месте. Она прямо встретила его усталый взгляд.
– Я не хочу потерять тебя.
– Ты не теряешь меня, Яснина, - на его губах появилась горькая улыбка, - ты просто отказываешься от меня. И это больно ранит...
Вместо ответа колдунья подалась вперед, целуя холодные, сжатые губы. Она все равно не сможет признаться в своих чувствах: какой бы глубокой и искренней не была ее любовь к князю, ей не суметь заставить себя не только облечь ее в словесную форму, но еще и произнести вслух. Камлен был прав, укоряя ее в трусости - у нее не хватит мужества и храбрости, чтобы сделать, казалось бы, такую простую вещь. Мужчина оставался неподвижным, просто принимая ее поцелуй, ровно до тех пор, пока колдунья сама не придвинулась ближе, прижимаясь к нему всем телом, зарываясь пальцами в густые, шелковистые на ощупь пшеничные волосы, тонкими прядями выбивающиеся из-под золотого венца, усыпанного россыпью бриллиантов. Издав недовольное рычание, она поддела ногтями массивный и широкий обруч, снимая его и отбрасывая в сторону. Оторвавшись от ее губ, князь краем глаза проследил за не завидной участью своего символа власти, со звоном упавшего на пол и закатившегося под оттоманку, на которой сидела колдунья, затем хмыкнул и вернулся к более интересному занятию.
– Комната, комната, - сдавленным и срывающимся шепотом повторяла Яснина, пытаясь одновременно не разрывать страстный контакт их губ и стащить с мужчины через голову рубашку, расшитую у ворота золотой вышивкой.
– Причем здесь комната?
– у князя освобождение ее от лишней и мешающей одежды проходило намного быстрее и успешнее, видимо, сказывался богатый предыдущий опыт.
– Я пытаюсь
– Со своей стороны могу пообещать, что сделаю все возможное и не возможное, чтобы не позволить тебе сосредоточиться, - от его многообещающей улыбки у колдуньи перехватило дыхание...
Глава 13.
Яснина отпила глоток обжигающе горячего кофе из маленькой чашечки, вырезанной из перламутра, краем уха прислушиваясь к разговору между Велиславой и Азарией, которые оживленно обсуждали какие-то украшения, подаренные сияющей от счастья девушке Рамиром. Княжна с улыбкой объясняла, как их принято носить при дворе и что с чем можно или нельзя сочетать. Яснина слегка покачивала чашку пальцами, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за оживленной и улыбающейся Велиславой. Ее щеки, пылающие не то от смущения, не то от удовольствия, могли посоперничать цветом с ее алой шелковой туникой, подчеркивающей черные волосы, свободно рассыпавшиеся по покатым плечам. Колдунья с удовлетворением в который раз убедилась в своей правоте: время оказывало целительное действие, постепенно заставляя девушку забывать о пережитом кошмаре. Как бы Велислава не грешила на судьбу, в этот раз она решила проявить в отношении ее особую милость. Девушка, по ее воле, попала в такое место, где ей не приходилось так часто сожалеть о потерянной силе, как это было бы, окажись она в Литоре, где магов на один квадратный метр приходилось больше, чем на всю остальную страну в целом. Даже обстановка города постоянно напоминала бы ей о том, что она потеряла. И если сначала, первое время, Яснине казалось, что Велислава не любит храброго и честного военачальника, пытаясь найти в его искреннем чувстве к ней утешение и забвение, то теперь она все больше убеждалась в обратном. Девушка с глубокой и горячей благодарностью приняла его чувства, щедро и сполна воздавая своей зарождающейся любовью. Колдунья была искренне рада этому, ведь с каждым днем прежняя, беззаботная и жизнерадостная Велислава возвращалась назад, отбрасывая мучающие ее тяжелые воспоминания и сбрасывая сдерживающие ее оковы прошлого, канувшего в небытие.
Она бросила быстрый взгляд на пустующее место рядом с собой, недоуменно хмурясь. С одной стороны, колдунья была очень рада тому, что князь опоздал на завтрак, подарив тем самым ей дополнительное время, чтобы прийти в себя и справиться с охватывающим ее смущением, стоило кому-нибудь из присутствующих хотя бы просто обратиться к ней даже с самым безобидным вопросом. Яснина чувствовала себя донельзя глупо и смешно, но никак не могла отделаться от странного ощущения, что все уже прекрасно осведомлены о том, что произошло между ней и князем. И как бы она не пыталась убедить себя, что это вполне естественно и закономерно, ничего не получалось. Чародейка несколько минут убеждала себя преодолеть странную, совершенно не свойственную ей, робость и войти в просторный зал, в котором каждое утро они собирались на завтрак. Но веселый смех Азарии и звонкий голос Велиславы все время возвращали ее на место. Стоило же ей только опустить на мягкую подушку, устраиваясь на своем месте перед низким, инкрустированным золотом и топазами, столиком, как Азария, с аппетитом уплетающая свежие булочки, щедро политые каштановым медом, жизнерадостно поинтересовалась, как ей спалось.
И была очень удивлена, когда, казалось бы, простой и безобидный вопрос поставил колдунью в явно неловкое положение, заставив ее неопределенно пожать плечами и пробормотать себе под нос что-то напоминающее слово "мало". Княжна перестала жевать, удивленно глядя на Велиславу, рассматривающую хмурую колдунью тревожным взглядом, вопросительно приподнимая брови, но не получила ответа, потому что девушка тут же стала допытываться у не поднимающей от стола взгляда Яснины о причинах, которые не дали ей выспаться.
Колдунья раздраженно потерла пальцами нестерпимо ноющие виски, пытаясь побороть сонливость. Самым правильным было бы сейчас отправиться в отведенные ей покои и справедливо взять то, чего ей не досталось ночью. Вот только заходить в спальню ей хотелось меньше всего, потому что мысли тотчас же возвращались в определенную колею, не желая ни в какую ее покидать. Она без особого интереса рассматривала изысканные сладости в стоящей перед ней золотой вазе, когда над ее ухом раздался коварный и бархатистый шепот, от которого по всему телу сразу побежали волны дрожи.