Путь к себе

Купцова Елена

А теперь самое время вставить воспоминания однокашника, подумала Л ика, отрываясь от компьютера. Она быстро вставила в диктофон другую кассету и перемотала на нужное место. Сергей Лахнович, кинорежиссер: «Агата Литовская? Помню, конечно, как не помнить. Только тогда она была Литовченко. Фамилию позже сменила. Ты бы ее не узнала. Запуганная провинциалочка из Харькова с мышиными волосами и жутким малоросским выговором. Как она с ним боролась, это надо было видеть! Просто ломала себя. Но он ей и помог поначалу. Даже блеснула пару раз в

институтских постановках по Гоголю. Но не всю же жизнь Хиврю играть. Это как бы типичная история успеха по-американски. Скромная Золушка из провинции завоевывает столицу и становмтся украшением бомонда, русской Гретой Гарбо. Я имею в виду имидж, а не кинокарьеру. Сплошная выдумка, игра воображения, планомерно и целеустремленно воплощенная в жизнь».

Лика снова переставила пленки и услышала свой собственный голос.

— Кто для вас Грега Гарбо?

— Грета Гарбо — это я.

— ???

— Ее душа переселилась в меня.

— Я не слишком большой эксперт в этом деле, но мне всегда казалось, что душа переселяется в человека в момент его рождения. Когда вы родились, Грега Гарбо еще была жива.

— Со мной было иначе. В какой-то момент ее душа просто вытеснила мою.

— И вы помните, как это произошло?

— Я как бы умерла и родилась заново, уже совсем другим человеком. Я перестала узнавать себя в зеркале. Пришлось многое изменить, прежде чем я себя узнала и сказала: «Да, это я!»

— Значит, вам приходилось уже умирать?

— Меня зовут Агата. Агат — мой камень, черный камень смерти. Мне суждено не раз еще умирать и возрождаться в новом обличье.

«Великолепная мистификаторша, — подумала Лика. — Истинный талант. Как раз то, что надо нашим читателям. Слопают и попросят еще, письмами завалят».

Мелодичное журчание телефона оторвало ее от работы. Кто там еще? Оказалось, Лариса.

— Лика, ты? Слава Богy, что я тебя застала! Немедленно приезжай домой.

— Я сейчас не могу. Срочная работа. Интервью надо сдавать.

— К черту твое интервью? Ребенок гибнет!

— Машка?

— Я нашла у нее на руках следы иглы.

Пока она мчалась из редакции домой, успела передумать обо всем, что произошло с Машей за последние годы. Воспоминания роем теснились в голове. Маша на школьном вечере в белом кружевном платье, с огромным бантом в струящихся волосах поет «Аве Марию». Молитвенно сложила на груди ручки в белоснежных перчатках, глазки-незабудочки устремлены в небо. Звонкий голосок порхает по залу. Слезы на глазах директрисы. Ангел, ангел!

Победа на конкурсе «Юные таланты Москвы», приглашение на телевидение, восторги, цветы, съемки о рекламных роликах. И наряду со всем этим сомнительные друзья, мелкие кражи из дома, участившиеся в последнее время поздние возвращения, неприкрытая ложь. И теперь вот это.

Удочерила ее Лариса. Все получилось как-то само собой. Они много времени проводили вместе, очень привязались друг к другу, и мама Лара вскоре стала для девочки самым близким человеком. Когда с подачи Ольги Всеволодовны

встал вопрос об оформлении, Лариса зазвала Лику к себе и, смущаясь, спросила, что она собирается делать.

— Как что? — Лику слегка удивил ее вопрос. — Ты же знаешь.

— А мама?

Лариса знала, что несмотря ни на, что Анна Владимировна далеко не в восторге от решения дочери.

— По-моему, опа уже смирилась с неизбежностью и даже где-то полюбила Машку. А почему ты спрашиваешь?

— Видишь ли… — Лариса замялась, — ты так еще молода, у тебя будут свои дети, а я…

— Ну конечно, ты у нас древняя старушка, — попробовала пошутить Лика, но тут же поняла, что игривый тон здесь неуместен.

Лариса вся напряглась и так крепко вцепилась в подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев.

— Дело тут вовсе не в возрасте, — глухо сказала она. — Просто у меня не может быть детей. Неудачный аборт в восемнадцать лет. Приговор окончательный, проверено. А так хочется…

Голос ее оборвался. Лика не знала, что и сказать ей. В голове вертелись какие-то избитые фразы, одна другой пошлее. Лариса опередила ее:

— Не напрягайся, не надо ничего говорить. Я уже давно думала о том, чтобы взять ребенка из детдома, но тут появилась Машка, и все встало на свои места. Для меня началась новая жизнь. Пусть она станет моей дочкой, а? Так будет лучше для всех.

Глядя на нее, Лика не нашла, что возразить, и довольно легко согласилась.

Оглядываясь назад. Лика понимала, что ей не в чем упрекнуть Ларису. Она делала для девочки все, что могла, и даже больше. Равно, как и она. Лика. Тогда почему же, почему?

Лариса встретила ее простоволосая, бледная, без малейших следов косметики на лице. Она как-то сразу постарела, осунулась, смотрела встревоженными глазами, как подстреленная птица. Из-за ее плеча высунулась Маша. Волосы вздыблены в немыслимом начесе, глаза, обведенные черным, лихорадочно блестят, улыбка какая-то идиотская.

— Ну вот, явилась по тревоге? Скорая помощь на дому.

— Маша, что это с тобой? Ты похожа на пугало?

Лика силилась улыбнуться, но выходило плохо. Перемена в девочке была чудовищна. И губы темно-синие. Жуть!

— И ты туда же! Вот скукотища! Это ж мой новый имидж. Но-вый и-миджжжж! — упоенно зажужжала она, тряся волосами. — Отпад!

— Отпад, — согласилась Лика. — Как в страшном сне. И кто же тебе такой сотворил?

— Знакомый один, в «Утопии» познакомились. Или нет, в студии, — Она нахмурила бровки, вспоминая. — А в «Утопии» уже продолжили. Или нет… Не помню точно.

— Много же ты успела за вчерашний день. И кто же он, твой новый знакомый?

— Фотограф, профессионал, между прочим. Виталий зовут. Отпадный мужик. Обещал меня поснимать задаром.

— Так-таки и задаром?

— Да говорю ж тебе. Считает, что из меня выйдет толк, ну, для фотомодельного бизнеса. У него связи. Еще сказал, что если буду хороню себя вести, устроит мне гастроли. А я — девочка-паинька. Так что еду! Греция, Турция. Египет! Сказка! Oй! — Спохватившись, она захлопнула себе ладошкой рот. — И трепло же я.