Путь к себе

Купцова Елена

Лика сделала незаметный предупреждающий жест побелевшей. как мел, Ларисе. Улыбнулась, как могла, бодро:

— Потрясающие новости. И когда же ты едешь?

— А ты не против? — Маша подозрительно уставилась на нее.

— Нет, конечно. Такое предложение на дороге не валяется. А он что, просил родителям не говорить?

— Просты. Ни родителям, ни вообще никому. «Предки, — говорит, — старье отсталое, не поймут».

— Очень мило. Но ты не можешь уехать без разрешения родителей. Ты пока несовершеннолетняя.

— Фигня все это! — самоуверенно

заявила Маша. — Он обещал паспорт сделать. Я на вид совсем взрослая. Аза деньги сейчас что угодно отштампуют.

— Ты что, разбогатела?

— Не-а. Он все берет на себя.

— Ясно. А это тоже он?

Лика взяла ее руку и повернула к свету. На нежной, в голубых прожилочках, коже виднелись темные точки. Маша попыталась выдернуть руку, но Лика крепко держала ее.

— Ну что ты вцепилась, больно! Я ж не виновата, что меня от другого не колбасит.

Лика обменялась с Ларисой озабоченным взглядом. И кто мог знать, что дело зашло так далеко.

— Как его фамилия, не помнишь?

— Федченко, кажется, а может, и нет. Не помню, блин, начисто память отшибло. Мне бы сейчас поспать, а?

— Ты бы поела сначала, — сказала, поморщивший Лариса.

— Неохота.

Она ушла в спальню. Лика сделала Ларисе знак остаться.

— Ее надо срочно в клинику. У меня есть знакомый врач, я все устрою. Не выпускай ее никуда.

Виталий. Виталий Федченко, а может, и нет. Превосходные стартовые данные для поиска, ничего не скажешь. Лику буквально начинало трясти от ярости, когда она произносила про себя это имя. И как такую мразь только земля носит?

Она только что отвезла Ларису с Машей в частную клинику в Одинцово. Небольшая старинная усадьба посреди парка, свежий воздух, уютные интерьеры, ничто не напоминает больницу.

— Не волнуйтесь, — успокаивал ее главврач. — Ей здесь будет хорошо. А вы пока подумайте, где она будет жить после курса лечения. Главное — оторвать ее от московской среды, сменить на время антураж и образ жизни.

Легко сказать. Ей впервые приходилось принимать такое важное решение. Деньги, в общем, не такая уж большая проблема. Она достаточно зарабатывает, но именно поэтому уехать с Машей надолго никуда не может, накрепко привязана к Москве. Значит, бросить работу и полностью взять на себя заботу о Маше придется Ларисе. Но об этом они поговорят потом. Еще будет время.

Сейчас ее испепеляла только одна мысль. Разыскать этого подонка Виталия и размазать по стенке. Камня на камне не оставить.

Перед глазами стояла Маша, длинноногий белокурый эльф с пустыми глазами и безжизненно повисшими руками. Сдувшийся воздушный шарик.

Информацию она получила неожиданно быстро. Секретарша рекламного агентства сообщила ей, что Виталий Федченко, фотограф, действительно сотрудничает с ними, только сейчас в студии его нет. Болен. Живет где-то из Солянке.

— Если хотите, могу уточнить адрес, — любезно добавила она.

— Спасибо, не стоит.

Лика вышла на улицу.

Щедрое июньское солнце брызнуло в глаза, заставив зажмуриться. Вокруг сновали люди, бурная московская жизнь шла своим чередом, но Лика не замечала ничего вокруг. Мозг напряженно работал. Невероятное совпадение, слишком невероятное, чтобы быть правдой, но все же, все же.

Она и не заметила, как оказалась перед знакомых домом. Тут все было как много лет назад, только, может, чуть почище. Проходя под гулкой подворотней, она живо вспомнила свои бурные переживания тех дней, влюбленную девчонку, которой она была тогда, ошарашенную новыми, неизведанными эмоциями, загипнотизированную, сбитую с толку! И странного, загадочного мужчину рядом с ней, его электризующие прикосновения, неожиданные звонки, которые заставляли ее вздрагивать и терять голову.

«До чего ж я была глупа и наивна, — думала Лика. — Сейчас об этом смешно вспоминать, а тогда…»

Она быстро нашла нужный подъезд, сбежала по истоптанным ступеням в подвал и решительно нажала кнопку звонка. Никто не ответил, но она была настойчива и все жала и жала на кнопку. Раскатистая трель вспарывала глухую тишину за дверью, будоражила, рвала уши.

Наконец послышались торопливые шаги.

— Иду, иду! Что так раззвонились!

Голос был мужской, с легким прибалтийским акцентом.

Лика уже догадалась, кто это. Ульмас Пяст, любитель крабьих клешней и рыбьих хвостов. Интересно, удастся ли ей поколебать его хваленое нордическое хладнокровие. Лике вдруг стало весело, даже злоть куда-то улетучилась.

— Открывайте! — громко крикнула она. — Полиция нравов!

Он замер за дверью. Она почувствовала его замешательство и решила подлить масла в огонь:

— Господин Федченко Дома? У меня ордер на обыск.

Он пробормотал что-то невразумительное и загремел цепочкой.

— Поскорее, пожалуйста.

Она с трудом сдерживала смех. Полцарства за то, чтобы увидеть сейчас его физиономию.

— Сейчас, сейчас.

Дверь медленно поползла в сторону. Лика шагнула в коридор и при первом же взгляде на него поняла, что отмщена за тот жуткий вечер, когда Виталий чуть не заставил ее раздеться при всей честной компании. Надменности на его лице не осталось и следа, лишь растерянность и испуг. Еще бы, ведь рыло-то наверняка в пуху.

— В чем, собственно, д-дело? — спросил он запинаясь.

— Вы Федченко?

— Нет-нет, он там… — Он неопределенно махнул рукой. — Но он, как это сказать, не в форме. Болен.

Он силился разглядеть ее лицо, но не мог. В коридоре было темно, и свет падал на нее сзади. Он вытягивал шею, смотрел, одна ли она или кто-то еще остался на лестнице.

Насладившись своим триумфом. Лика протянула руку к выключателю на стене. Тусклая пыльная лампочка скупо осветила обшарпанные стены. Похоже, ее не меняли все эти годы.

Он так и влился глазами в ее лицо, и выражение паники на нем постепенно сменилось довольно глупой улыбкой облегчения.