Путь к Софии
Шрифт:
Этот неожиданный вывод и веселые глаза маркиза заставили Маргарет, Сен-Клера и Филиппа разом повернуться к раскрасневшейся, поглощенной своим разговором Неде.
— В самом деле, как она мила! — невольно воскликнула Маргарет.
Но когда она осознала, что Неда не только мила, а и намного ее моложе, это больно ее укололо.
Глава 6
С тех пор как Дяко вошел в натопленную комнату Климента, он все время держал в руке часы и то и дело на них поглядывал. Но когда стрелка дошла до одиннадцати, он
— Передайте брату, что приходил Дяко, — сказал он, поднявшись с топчана.
Климент перестал читать и тоже встал.
— Вы уходите?
— Больше не могу ждать. А вы так ему и передайте: Дяко, мол, с семьдесят третьего года, он вспомнит.
— Хорошо, передам.
Климент сменил свой мундир на домашний костюм — нечто среднее между халатом и кафтаном, — изобретенный им самим. Он по привычке бросил на себя усталый взгляд в зеркало, висевшее напротив. «Надо подстричься», — подумал он.
— Будьте покойны, я не забуду вашего имени, — сказал он.
Он говорил сдержанно и любезно, умело скрывая досаду и недовольство. Этот хмурый гость с плешивой головой и цепким взглядом отнял у него уже целых два часа.
— На той неделе я, может, опять приду, — сказал Дяко. — Пускай он в субботу обязательно будет дома.
Климент вежливо кивнул: он и это передаст. А его так и подмывало рассмеяться. Подумаешь, приехал невесть откуда, невесть какой Дяко — Дяко с семьдесят третьего года! — и распоряжается: пускай Андреа сидит дома и ждет его. Так Андреа его и послушался. Ему все как об стенку горох. Он ни отца, ни матери, ни старшего брата не слушается. Но вслух Климент сказал прежним любезным тоном:
— Если это так важно, зайдите завтра утром. А может, он сам к вам зайдет... Вы в каком постоялом дворе?
— Ни в каком.
— Я хочу сказать... где вы остановились?
«Странный гость, — думал Климент, — является ночью, нигде не остановился... И куда он пойдет, когда мосты перекрыты? — Он все с большим любопытством разглядывал его. — Мужик крепкий, никаких физических изъянов, — оценивал он его по привычке глазами врача: шрам на щеке... от чего бы? И пальцы дрожат... Нервы? Наверное, пережил какое-то потрясение».
Гость подал ему на прощание руку.
— Нынче вечером у меня все не ладится, — сказал он. — Сперва спутал дом... Теперь вот здесь... Ты уж прости, доктор, будь это для меня, я бы у тебя не отнял столько времени.
Климент невольно задержал его руку в своей. Как? Это он для кого-то другого пришел к ним в такое время?
— Подождите еще немного, — предложил он.
Дяко удивленно поглядел на него.
— Поздно, доктор. Мне пора в путь.
— В путь?
Климент уже не сомневался. Гость, несомненно, один из старых товарищей Андреа по комитету. Сам Климент не состоял в организации. Он вернулся из России в самый канун войны, когда напуганные комитетские деятели порвали между собой все связи. Но Андреа счел нужным посвятить его в то, что могло бы произойти... Могло! Да, если бы все шли на риск, говорил он. Но Климент только снисходительно улыбался. Он не признавал необдуманного риска.
Он сказал сочувственно:
— Почему бы вам не остаться у нас?
— Переночевать?
— Да. Куда вы пойдете в такую пору? Да и с Андреа повидаетесь.
Дяко заколебался. Невольно посмотрел на мундир, что висел на вешалке. Офицерский! Чей он, доктора? А почему этот доктор ни с того ни с сего стал уговаривать его остаться? О чем-то догадался? «Часто наружность бывает обманчива, — думал Дяко, разглядывая усталое умное лицо хозяина. — Нет, этот не похож на Андреа, он из другого теста, даром что они братья!» Но не нашел в себе сил сдвинуться с места.
Тут в доме хлопнула дверь, на лестнице послышались тяжелые шаги и голос старого Слави:
— Битых три часа тебя дожидается человек...
Кто-то что-то пробурчал, огрызнулся. Опять послышался голос старика:
— Не входи в таком виде!
В ту же минуту дверь с шумом распахнулась и в комнату ввалился Андреа. Он уставился на Дяко. А Дяко пристально всмотрелся в него.
— Это ты меня ждешь?
Дяко молча кивнул.
— Зачем я тебе понадобился, а? — Андреа хотел шагнуть к нему, но покачнулся и скривил в усмешке губы: — Ты кто такой?
Климент не выдержал.
— Поди умойся холодной водой!.. — строго сказал он.
— Отстань! Чего суешься не в свое дело?.. Откуда нам знать, кто он такой?
И вдруг он впился взглядом в гостя.
— Ты... который у виселицы... Ты... Дяко? — вскрикнул Андреа. От волнения голос его осекся. — Брат! Дяко!..
Он раскинул было руки, чтобы обнять его, но не устоял на ногах и повалился на топчан. С трудом приподнявшись, сел и, не отрывая глаз от гостя, забормотал:
— Ты видишь, а? Ты видишь, до чего мы здесь докатились?.. Ты видишь...
— Вижу, — сурово прервал его Дяко. И с гневом и презрением сказал: — Люди там за нас умирают, а ты что?! Посмотри на себя! Ты не достоин таких жертв!..
Андреа не отрывал от него глаз, не шевелился. Что он ему говорит? Про кого?
— Тогда у виселицы... помнишь... он на нас посмотрел... — опять вернулся Андреа к прежней неотвязной мысли.
— Молчи! Он был святой!.. Если бы Невский сейчас был жив! Эх, Андреа, Андреа! Мы знали, что здесь у нас свой человек, верный, решительный... И как раз сейчас, когда наши освободители так в нас нуждаются.
Дяко махнул рукой:
— Ладно, делай как знаешь... Жди и ты, чтобы прийти на готовое!
Он резко повернулся к выходу, но Климент неожиданно запер дверь и загородил ему дорогу. Дяко невольно сунул руку в карман.
— В этом доме не один Андреа, — сказал Климент.
— Что тебе нужно?
— Тебя послали русские?
— А почему это тебя интересует?
— Я не из тех, кто ждет, чтобы прийти на готовое.
Гость указал глазами на турецкий мундир.
— А это?
— Мундир?.. Если бы не он, я давно был бы в Диарбекире[5]. Видимо, только ты один не знаешь, что я учился в России.