Путь на Грумант. Чужие паруса
Шрифт:
– А, приворожила, проказница… любушка, милая.
Крепко целует Ваня невесту. Без меры счастлив он. Часто колотится полное радостью сердце.
– Вернусь, Натальюшка, с первым судном вернусь, – шепчет Иван, – и свадьбу тотчас…
На одной из лодок зашевелился полог; кряхтя и сопя, кто-то вылезал на лед. Оправив малицу, подтянув бахилы, человек сделал несколько шагов; звонко запел под ногами морозный снег. Иван вздрогнул, обернулся.
– Ты, Степан? – спросил он, приподняв упавший на глаза куколь.
– Я, Ваня, – сиплым от сна голосом отозвался
– Эхма, – поскребывая пятерней бороду, сказал он, – быть великому снегу. Глянь-ка на небо, все тучами закрыло, звездочки единой не видать. Не к добру… ежели дали не видны, с юрками куда уйдешь.
– А что, Степан, – спросил Химков, думая все еще о своем, – как по-твоему, сколь рублев на пай придется? Кажись, зверя неплохо взяли?
– Да уж куда больше… Ну-к что ж. На свадьбу хватит, – догадался Степан.
– По сотенной, верно, набежит… Не томись, Ванюха, отец три пая в карман положит: за себя, за лодку да за юровщика. Теперь твоя доля да братова. А ежели надо, и я свой пай отдам… Эге, брат, с такой деньгой пир на всю вселенную закатишь. Однако, – задумчиво продолжал Степан, – рано шкуру делить, покеда медведь живой… Вот что, брат, со светом нам уходить надо. А ежели повалит снег – дале своего носа не увидишь… Эх, – махнул он рукой, – муторно у меня на душе, Ванюха, глаза на свет божий не глядят…
– Авось с юрками к берегу выйдем, что бога гневишь.
Шарапов не ответил. Посмотрев еще раз на небо, он молча полез в лодку.
Под утро ветер стих, пошел снег, и когда пришло время будить ромшу, снег повалил большими хлопьями, закрыв все вокруг непроглядной стеной. Мужики, протирая спросонья глаза, смотрели, как мягко ложится снег, высыпаясь словно из продранного куля.
– Алексей, – обратились к юровщику озабоченные зверобои, – что велишь?
Химков снял шапку, вытащил из сумки компас, подставил на ветер попеременно щеки. Дул слабый шелоник.
– Отдыхай дале, ребята, поживем – увидим, как быть. Отдыхай, ребята.
Делать нечего, мужики опять залезли под теплые одеяла; кто спит, кто бывальщину рассказывает.
Алексей Химков крепко задумался: он знал, что пройдут сутки, много – другие, и движение льдов приведет к отмелым местам…
Сутки шел снег. Перестал он так же, как и начался, ночью. Теперь в поморском лагере мало кто спал, все с тревогой ждали утра. Алексей Евстигнеевич приказал водрузить во льду высокий столб, связанный из карбасных мачт. С высоты скорее заметишь опасность.
Первый увидел дальние ледяные горы Степан Шарапов.
«Несяки, – вихрем пронеслось в голове, – деваться некуда».
А Химков не терял времени. Он велел всем надеть мешки с запасом харча, а сам, словно кошка, вскарабкался на столб и долго разглядывал видневшиеся вдали льды.
– Теперь, ребята, разбирай дерево по карбасам, – спустившись на лед, приказал юровщик. Вид его был мрачен, брови нахмурены.
Промышленники поняли: дело плохо. Не спрашивая ни о чем, они быстро разобрали столб и
К полудню льды сжало: люди чувствовали, как у них под ногами лопался лед. Там, где высились белые холмы, глухо и неумолчно, словно прибой, шумел лед.
Но вот сжатие кончилось, льдины медленно расползлись на тысячи кусков. Попав в быстрину, ледяные обломки двинулись к несякам, все ускоряя и ускоряя свой бег.
– Алексей, – снова сказали зверобои, – что велишь?
– Гляди, ребята, – показал Химков, – два несяка рядом стоят. Туда пойдем.
– Он крикнул, помолчал. – На промысел теперь наплевать… самим кабы от смерти уберечься.
«А как же свадьба, как же Наталья? – с отчаянием думал Иван, глядя на тяжелые связки звериных шкур. – Так просто… наплевать, оставить все?!» В шкурах он видел свое счастье, счастье Натальи, брошенное во льдах. И скатал он было его и сладил, да теперь все врозь расползлось.
– Не горюй, Ваня, – шепнул Степан, угадав его мысли, – дело поправимое.
На выволочном note 5 не подвезло, дак на вешнем note 6 промысле потрафит. И так и эдак, а к Самсону Странноприимнику с деньгами в городе будешь. – И Степан крепко сжал руку товарища. – Кабы эдак-то обошлось, хорошо… Однако беда не одна приходит – с победушками, вот что страшно.
Note5
Наледнын промысел.
Note6
Весенний промысел на морского зверя в Белом море.
Видно было, что и остальных мужиков обуревали подобные же чувства. Они с жалостью смотрели на свою добычу, завоеванную с таким трудом у моря, кряхтели, вздыхали. Но каждый понимал справедливость слов юровщика и покорно соглашался с ним.
– Како бог похощет, тако и свершится, – крестясь, громко сказал старик раскольник Василий Зубов, – а без его воли единый волос не упадет…
– Эх, – не выдержал Семен Городков, – нету нам счастья. Под кем лед трещит, а под нами ломится. Лодки бережите, ребята! Без лодок-то… – Он замолчал.
– Несуженый кус изо рту валится. Теперя сначала все начинать, на вешну лыжи востри, – добавил чей-то хриплый голос.
Течение поднесло охотников к несякам. На счастье, начался прилив, и лед стал вновь сходиться. Мужики, подцепив на лямки карбасы, бросились к ледяным заломам; откуда у людей только взялись силы. Едва они подбежали к несякам – началось сжатие.
– Сюда, сюда, – призывно кричал Химков под грохот и скрежетание льда, – сюда, ребята!
Он первый вскарабкался на крепкую льдину, застрявшую между несяками. Поднимаясь вместе с приливом и опускаясь с отливом, льдина не разрушалась сжатием и могла служить надежным убежищем. Такие льдины поморы называют дворами.