Путь на юг
Шрифт:
Князь Вяйнемяйнен вынул нож из-за пояса и отрезал им себе кусок телятины, взглянул на жбан с молоком и сказал:
— Вина!
Слуга налил в кубок вино.
Князь Вяйнемяйнен откусил кусок телятины, запил его глотком вина и, кидая взгляды на серые струи тумана над водой, принялся неторопливо рассуждать:
— В таком тумане мы можем незаметно войти в Неву. Туман лег на удачу нам.
Гостомысл с сомнением возразил:
— В таком тумане не так-то легко найти вход в Неву.
— Медвежья лапа опытный воевода,
— Наверно найдет, — согласился Гостомысл. — Но не пропустит ли он врага? Как бы не попасть в западню.
— Гостомысл, ты слишком боязлив, — со смешком проговорил князь Вяйнемяйнен, — а ратное дело не любит робости. Хорошему воину нужно нахальство и лихость. Вон, берксерки — искусством боя на мечах владеют слабо, но храбрость делает их великими воинами. Они не боятся не врага, ни боли.
Гостомысл взял пирожок и переломил его.
— С рыбой, — проговорил он, рассмотрев начинку, и стал есть пирожок.
Съев половину пирожка, проговорил:
— От страха они пьют отвары из ядовитых грибов. Ядовитые грибы делают их смелыми и нечувствительными к боли, но они же отбирают у них ум и делают их безрассудными. В прошлом году, когда даны осаждали Корелу, на стены ворвались три берксерка. Они рубили всех подряд, не разбирая где свой, а где чужой. Из-за этого они помешали другим разбойникам забраться на стены. Мой отец убил первого берксерка, не затратив много сил. Других убили бояре. Их взяли даже не силой, а хитростью. Таким образом, разбойникам от берсерков оказался только вред. Так что в ратном деле нужны не столько лихость и отвага, сколько ум и расчетливость. Воин с холодным умом всегда победит азартного противника.
Гостомысл на секунду замолчал, затем проговорил:
— Мой отец потерпел поражение, потому что не проявил разумной осторожности. Мне нельзя повторять его ошибки, потому что каждое сражение для меня вопрос жизни и смерти. В случае поражения мне некуда будет бежать...
Князь Вяйнемяйнен кивнул головой, доел кусок телятины и приложился к кубку с вином. Выпив вино, вытер рукавом усы и усмехнулся. Непонятно чему, то ли рассудительности Гостомысла, несвойственной для людей его возраста, то ли тому, что тот вину предпочитал молоко.
Гостомысл спокойно доел пирожок.
— У тебя как налаживаются отношения с Кюллюкки? — спросил князь Вяйнемяйнен.
— Никак, — сказал Гостомысл. — Как видишь, — она живет своей жизнью, а я ей не мешаю.
— Мне нужны внуки, а тебе сыновья, — сказал князь Вяйнемяйнен, — поэтому не затягивай с этим делом. А отношения? Это не имеет значения. В конце концов люди женятся не ради забавы. Не беспокойся — любит она тебя или нет неважно — она княгиня, а потому сделает то, что обязана делать.
— Ну да. У нас еще есть время, — сказал Гостомысл. Поведение Кюллюкки задевало его самолюбие, поэтому ему не хотелось продолжать разговор на
Он приподнялся.
— Кажется, слышен звук трубы?
Заметив, что завтрак закончен, к князьям подошел Ратиша и подтвердил, что Гостомысл не ошибается — и в самом деле слышен звук трубы, и это сигнал от Медвежьей лапы о том, что он нашел вход в Неву.
Князь Вяйнемяйнен поднялся.
— Значит, мне пора на свой корабль.
— Отец, — сказал Гостомысл, — я пойду на звук трубы, а ты со своими кораблями от меня не отставай. И будь готов к сражению — если мы слышим сигнал, то его слышат и наши враги.
Глава 33
Весть об идущих по Неве купеческих кораблях мгновенно разнеслась по войску. Разумеется, никто не пожелал упустить возможности легкой добычи.
Погрузка на корабли для людей, привыкших к жизни в бесконечных походах, дело десятка минут.
Корабли сталкивались с берега на воду. Грузилось оружие. Слышались смех и возбужденные, в предвкушении добычи, возгласы.
Увидев эту картину, Готлиб разозлился:
— Тор их раздери, откуда они узнали о купеческих кораблях?
Харальд пожал плечами.
— Да кто же его знает. Может, кто из наших проболтался.
— Языки надо вырывать таким болтунам!
— Или подслушал. Теперь не найдешь виновного. Понаблюдав с минуту за этой суетой на берегу, Готлиб спросил:
— Харальд, а не слишком ли много набирается жаждущих добычи?
Харальд согласился:
— Многовато. Но что делать?
— Пусть остаются, мне хватит и шести стругов, — сказал Готлиб.
— Но как им запретить? Запрет вызовет возмущение — ведь это пока не войско, а банда. — Махнул рукой Харальд.
— Ты должен был их приучить к дисциплине, — сказал Готлиб.
— Для этого нужна хотя бы неделя, — сказал Харальд.
— Нет у меня для тебя недели, — сказал Готлиб и приказал: — Я беру шесть стругов...
По докладу дозорных, купеческих кораблей прошло три, но Готлиб, уже зная стойкость словен в сражениях, решил подстраховаться и создать перевес в силах вдвое.
— ... те, на которых командирами наши бояре...
Готлиб бежал из Словенска с одним кораблем, но перешедшие на его сторону даны привели к нему и свои корабли.
Ушедших от Отера-урмянина данов было много, но доверять людям, изменившим своему вождю, было не в обычае конунга Готлиба.
Он понимал, что получил в свое распоряжение не войско, а всего лишь неорганизованную банду нищих. Пока — обычную толпу: подлую, неустойчивую, способную переметнуться на сторону противника в любой момент.
Чтобы хоть как-то взять ее под свой контроль, Готлиб применил обычный способ — разбил новых людей на отряды и поставил во главе их своих людей.
Но, к его сожалению, старых дружинников было мало — ровно на шесть кораблей. Вот эти корабли Готлиб сейчас и брал.