Путь на юг
Шрифт:
— Конунг, это я взял ее в плен и специально для тебя сохранил.
— Молодец? — сказал Готлиб и бросил ему большую золотую монету. — Держи, ты честно заслужил ее. Я покупаю ее у тебя. На это золото ты купишь себе трех добрых женщин.
Воин ловко поймал монету и спрятал мешочек на поясе.
Остальные бросали на него завистливые взгляды.
Готлиб обратился к девушке:
— Теперь ты Хельга. Не люблю запоминать новые имена.
Девушка встала на колени, ухватила Готлиба руку и поцеловала ее.
— Благодарю тебя, мой повелитель,
Поступок девушки был неудивителен. Готлиб был молод, красив, здоров. Быть подругой конунга намного лучше, чем попасть в рабыни к простому грубому воину, и не только выполнять грязную работу, и постоянно подвергаться избиению, но и часто оставаться голодной.
В общем-то, девушке повезло: ее не убили, ее не изнасиловали, ее не отдали в рабыни простому человеку.
— Ну да, — сказал Готлиб и обратился к Харальду: — Ха-ральд, выбери и ты себе девицу. Остальные пусть остаются у тех, кто их взял в плен.
— Кормить ее еще, — ворчливо сказал Харальд и поинтересовался: — А что делать с детьми?
Готлиб подтолкнул Линду, ставшую Хельгой.
— А ты, Хельга, иди, приведи себя в порядок, возьми у слуг и надень самую красивую одежду и приходи на пир.
Он кивнул головой одному из дружинников.
— Проводи ее в мои комнаты. И будь ее тенью. Никто не должен ее обидеть.
— Дети? — напомнил Харальд.
— Посади в клетки. Тех, за кого дадут выкуп, отпусти.
— Их кормить надо.
— Пусть едят объедки. А сдохнут с голода, не наша вина.
Закончив с дележом добычи, Готлиб объявил:
— С делами закончено. Теперь пир!
Он прошел к столу и сел во главе его. Остальные встали вокруг столов, но не садились. Сесть за стол конунга без разрешения было бы грубым оскорблением.
Окинув стол и собравшихся взглядом, Готлиб проговорил:
— Итак, господа, садитесь, прошу разделить со мной трапезу.
Дружинники и командиры отрядов заняли места согласно их положению в войске. Старые дружинники садились рядом с конунгом. С правой стороны всегда был Харальд.
Обычные воины становились к сколоченному из досок столу, на котором были разложены куски мяса, рыбы, хлеба. Пиво наливали сами из бочек.
Тем же, кто сидел за столом конунга, прислуживали слуги. Они наливали вино и подавали все, что требовалось.
Первую здравицу за конунга объявил Харальд. Затем за конунга стали поднимать кубки старые дружинники. Когда последний из них сказал свое слово, народ захмелел, разговоры превратились в шум, подобный прибою волнующегося моря.
И в этот момент Готлиб неожиданно громко заговорил: Бирку мы разграбили, все спалили и разрушили, улицы забиты зловонными трупами. Так что здесь жить невозможно. К тому же со дня на день подойдет словенский князь. Он жаждет мести за разграбленный город словен. Да и братец Годофрид недалеко. Кто знает, что у него на уме?
Дружинники затихли. Харальд пробурчал:
— Известно, что у него на уме, — повесить тебя и всех нас.
Готлиб хохотнул:
— Однако слишком многие
— А насчет Бирки. Пора отсюда уходить, — сказал Харальд.
— Но куда? — задал вопрос Готлиб.
— Городов много на побережье. Например, Ророг, большой и богатый город, — сказал Харальд.
— Ророг — оборитский город, у них союз с Карлом Франкским, — напомнил один из дружинников.
— У нас достаточно сил, чтобы сразиться и с Годофридом, — сказал другой дружинник.
— Нет, — сказал Готлиб, и все замолчали, — с Годофридом еще не пришло время связываться. А с Карлом и подавно.
— А что же делать? — спросил дружинник.
Ответил Харальд:
— Надо найти на побережье тихое место, устроить там базу, и с нее нападать на торговые корабли и прибрежные города.
— Хорошая мысль, — сказал Готлиб. — Это как раз то, что нам надо. В этом году мы потреплем прибрежные города, — пусть платят нам дань. Тем, кто не захочет платить дань — пусть примером послужит Бирка.
— А потом? Ведь и Карл, и Годофрид захотят навести порядок на море, — тихо сказал Харальд.
— А весной мы уйдем на юг Европы, — также тихо ответил Готлиб и приложил палец ко рту — Но об этом молчи.
Затем он встал и громко объявил:
— Завтра на рассвете уходим из Бирки. Все, что осталось еще целое, сжечь и разрушить. Оставшихся в живых горожан, что не годятся нам в рабы, — убить.
Готлиб хлопнул в ладоши.
— А теперь музыкантов и танцовщиц? Праздник продолжается. И он будет продолжиться до тех пор, пока мы живы.
Тут же двери распахнулись, и двор наполнился музыкантами и танцорами. Музыканты играли веселую музыку.
Странно было, откуда в разоренном городе взялись музыканты?
Глава 62
Рано утром к Гостомыслу в шатер пришел Медвежья лапа и сообщил, что войско поднято, заканчивается завтрак и через полчаса можно будет выходить.
Гостомысл выглянул на секунду из шатра. Пахло гарью потухающих костров. Небо было словно темно-синий кобальт, в глубине которого горели ослепительным огнем бриллиантовые камни звезд. Звезды притягивали к себе взгляд магнитом и вызывали непреодолимое желание смотреть на них вечно.
Между тем на востоке небо мутнело, точно чистая река наливалось молоком.
Но слышались людские голоса. Костры, в которые подкидывали последние дрова, выбрасывали вверх горсти искр.
Искры были почти неотличимы от звезд, только в отличие от них, взлетев в небо, быстро тускнели и гасли.
Быстро продрогнув, Гостомысл вернулся в шатер. Тут ему уже приготовили одежду, и Гостомысл начал одеваться, при этом вспоминая ночной сон.
Ночью к нему все-таки приходила Девана.
Воспоминания о сне были смутными, но он помнил, что она, как всегда, была с ним мила. Гостомысл подумал, что она говорила что-то очень важное, потому что была встревожена. Но, к своей досаде, Гостомысл совершенно не помнил, что говорила ему любимая богиня.