Путь небес. Преодолевая бурю
Шрифт:
— Чего мне теперь бояться, Каган? После жизни, полной трудов, я вижу, как миры людей разрывают себя на куски и впускают к нам якша из древних кошмаров. Я уже стара. Наверное, повидала все страшные вещи в Галактике.
— Не будь так уверена, — предостерег он.
Тяжелее всего пришлось Саньясе.
Системный курьер был покинут и уничтожен, сагьяр мазан перевезли на тяжелое транспортное судно «Со-Гамайл». Видимо, так приказал Шибан-хан, которого, как узнал Торгун, теперь называли Тахсиром, Обновителем. Его имя в легионе произносили с определенным почтением, но и с настороженностью. Воины знали,
Всего ответили на призыв и сумели явиться на сбор у Эрелиона семнадцать отделений смертников. Количество уцелевших в каждом разнилось, общим счетом прибыли сто тридцать два бойца — меньше численности братства, и хана им не полагалось. Как Тахсир и говорил Торгуну, они будут гнить в резерве, когда праведные слуги орду вступят в битву с неприятелем.
«Со-Гамайл» располагался ближе к хвосту флотского конвоя, среди грузовиков с боевой техникой и судов снабжения. Корабль явно находился в эксплуатации десятилетиями, если не дольше, и за его состоянием почти не следили. В отличие от боевых космолетов, внутри он был грязным, ржавым и плохо освещенным, к тому же не имел полного экипажа. Командир транспортника, как и все матросы, оказался смертным. На «Со-Гамайле» в основном служили чогорийцы, и они относились к сагьяр мазан с положенным уважением, но, пожалуй, без того благоговения, которое проявляли бы к верным легионерам.
Торгун был старшим по званию из собравшихся отступников. Выжили еще несколько дарга, но ни одного хана прежних братств. Сам этот факт беспокоил терранина, в каждом взгляде искоса ему мерещилось презрение. Он должен был первым бросаться под огонь врага, как, несомненно, делали командиры других смертников. То, что они уцелели, казалось неудачей, и даже сами сагьяр мазан испытывали это чувство, пестовали его.
— Выходит, ты был прав, — сказал ему Саньяса на вторые сутки первого варп-перехода.
Они сидели рядом в столовой, которую делили с несколькими группками легионеров, разошедшихся по разным углам. Снизу доносился лязг древних моторов — они работали на износ, но транспортник пока не отставал от конвоя.
— Прав насчет чего? — отозвался Торгун, вгрызаясь в сушеный ломоть заменителя мяса.
— Нам не стоило возвращаться. Надо было сражаться дальше. Ждать, пока не попадется слишком много врагов.
— Ты бы погиб в неизвестности.
— Так было бы лучше.
Но Торгун уже думал иначе. Стыд, испытанный при встрече с Шибаном, не угас, из него разгорался гнев. Изуродованный чогориец, конечно, был прав — они столкнулись не по совпадению. Ханы словно преследовали друг друга со времен Чондакса, их пути пересекались вновь и вновь. Ими управляла судьба, а не случай.
— Сражения еще будут, — сказал терранин. — Я беседовал с теми, кто прибыл раньше нас. Они говорят, врагов намного больше и легион в окружении.
Торгун покатал во рту брусок «мяса».
— Скоро все мы будем драться, так или иначе.
— Не думаю, что он в курсе. — Саньяса пощипывал собственный сухпаек.
— Кто?
— Каган. Не верю, что все это с его разрешения. Даже с теми, кто принес смертную клятву, он обращался достойно. Не может быть, чтобы Хан вернул нас для унижений.
— Может, да, может, нет, — сухо улыбнулся Торгун. — Думаешь, ему есть дело до каждого боевого отряда в орду?
— Он бы такого не допустил.
— Ты как будто уверен.
— Я точно
Торгун рассмеялся и тряхнул головой:
— Брат, ты не заметил, что мы идем на войну, всем легионом? У Хана не окажется для нас времени, даже если мы проберемся к нему.
— Но это возможно, — осторожно произнес Саньяса. — Мне так говорили.
Да, действительно. Во время бунта в легионе «Калжан» при помощи экипажа «Бури мечей» подошел к ней вплотную и высадил бойцов. Торгун вспомнил град приказов, что сыпался до этого — в основном командовал Хасик, который подвел к флагману «Звездное копье» и разжег противостояние, которое опять же не могло начаться случайно.
— То было раньше, — заметил терранин.
— Можно повторить. Или Тахсир лучше тебя во всем?
Укол попал в цель. На миг Торгун замер, но затем потянулся за новым бруском.
— Так меня не переубедишь, брат.
Виновато улыбаясь, Саньяса покачал головой.
— Остальные согласны со мной, — сказал он. — Каган никогда бы такого не допустил.
— Проверить это тебе не удастся.
Легионер тоже потянулся за сухпайком.
— Пожалуй, — произнес он, отрывая полоску от бруска синтемяса.
Мортарион ждал долго. Систему прочесали от края до края, но найти удалось только обломки нескольких старых кораблей, взорванных Пятым легионом перед уходом в эфир. Суда авгурной разведки отправили еще дальше и отозвали только с предельной дистанции, достижимой на субварповых двигателях.
Они ничего не отыскали. Хан исчез.
Это не стало неожиданностью, не вызвало сожалений. Провидение не подавало Мортариону знаков о встрече с братом, молчало и его эзотерическое Таро. Пока барбарусцу было достаточно того факта, что добыча находилась у Эрелиона, возможно, за несколько часов до его прибытия. Последующее вторжение Эйдолона лишь убедило примарха в том, что исход погони за Ханом предрешен.
Поэтому он ждал, сначала в личных покоях, где сверялся с колдовскими картами и обращался к томам заклинаний. Далее Мортарион изучил тактические данные, выгруженные с мостика, и отметил для себя каждую мелочь. Затем примарх вернулся к записям показаний пленного легионера, Алгу, и проверил, нет ли там намеков на что-нибудь, помимо Эрелиона. Он не ожидал серьезного прорыва, но изучал текст упорядоченно, размеренно и досконально, как поступал в каждом деле.
Когда Эйдолон наконец сообщил, что отправляется на «Стойкость», все приготовления уже завершились. Повелитель Смерти пронаблюдал, как сверкающая «Грозовая птица» Третьего легиона совершает краткий перелет между флагманами в сопровождении звена штурмовых кораблей. Ее путь отслеживали канониры «Гордого сердца».
«Как мы недоверчивы, даже сейчас, — подумал примарх. — Возможно, это вечный дар нам от Хоруса».
Он принял Эйдолона в пыльной Палате Архивов, укрытой в недрах носовой части флагмана. На черных стенах мрачного помещения, под обгорелыми штандартами, были вырезаны длинные списки павших, украшенные глифами Барбаруса. В нишах слабо светились лампы, переливаясь бледной зеленью болотных огоньков. На пористой каменной кладке виднелись широкие пятна темной плесени.