Путь Скорби
Шрифт:
Он не раздумывая показал на дальний стеллаж.
— Мы называем его Ватиканский кодекс синьор Иньиго, — показал он на отдельно стоящий там том книги, — прислан в дар папе Мартину V на Базельском соборе от византийского императора Иоанна VIII Палеолога.
— Чем он ценен? — заинтересованно спросил я.
— Самая ценная из ныне сохранившихся рукописей греческой Библии, правда с неполным текстом Ветхого и Нового Заветов, которая датированная серединой IV века синьор Иньиго, — с гордостью сказал синьор Франческо, — как нам известно, римский император Константин
Я удивлённо покачал головой.
— Тогда сегодня если можно, я хотел бы поработать с ней. — решил я, что не зря же сюда пришёл.
Синьор Франческо позвал двух помощников, которые с величайшей осторожностью принесли мне книгу в маленькую комнату, куда меня он посадил и один из них остался рядом, наблюдать, чтобы я чего не испортил.
Брать в руки страницы из тонкого белого пергамента было страшно, так что я обратился к послушнику.
— Может нужно надеть что-то на руки? Шёлковые перчатки например? Мне страшно повредить эту реликвию.
— Это прочный пергамент синьор, — отмахнулся он от проблемы, — некоторые учёные вообще читают кодекс с кубком вина в руке.
Волосы от подобного кощунства у меня зашевелились не только на голове, но я лишь кивнул и осторожно открыл книгу, которая явно была сшита значительно позже, чем составлена, так как внутри кроме листов был вложен перечень наличествующих в ней книг и текстов, а также те стихи, которые отсутствовали. Красным были помечены номера страниц, где содержались неканонические апокрифы.
История современной христианской религии, словно сошла на меня со страниц древнего текста. Я погрузился в чтение, глотая всё целыми параграфами.
Моего плеча коснулась, чья-то рука, заставив меня испуганно вздрогнуть.
— Синьор Иньиго, конец рабочего дня, — тихо сказал мне Бартоло, показывая на нервно смотрящего на нас послушника.
Я отодвинулся от книги, а в голове всё ещё быстро шуршали шестерёнки, совмещающие все тексты в одну стройную картину. Оказалось правда, некоторых страниц явно не хватало, многое в Ветхом и Новом Заветах было расположено не в каноническом порядке, но главное, у меня появилась мысль, как я могу разбогатеть в будущем. К сожалению, про тридцать сребреников пока встречалась только общеизвестная информация, но я не отчаивался, так как и не рассчитывал в первый же день найти что-то полезное по своему заданию.
— Да, идём Бартоло, — я повернулся к послушнику, — благодарю вас, на сегодня всё, завтра в это же время я вернусь.
— Конечно синьор Иньиго, — склонил он голову, радостно подпрыгивая с места и просто захлопывая книгу, беря её под мышку. Похоже ритуал её выноса был показан только для меня, а настоящее обращение с раритетами было именно таким, как я сейчас увидел, когда начальство ушло с работы.
— В таверну или к кардиналу? — поинтересовался я у Бартоло, — у него мы вряд ли с тобой поедим, судя по тексту его послания.
— Лучше
Поскольку я ещё находился под впечатлением от текста и есть не сильно хотел, то согласился и мы выдвинулись в обратную дорогу, где нас должна уже была ждать повозка и охрана.
Во время пути к новому дому кардинала Торквемада, который недавно съехал из дворца Борджиа, мы с Бартоло молчали, каждый думал о своём, только когда подъехали к небольшой вилле, парень, взволнованно показав на уже стоявшие там экипаж и охрану, сказал мне.
— Повозка отца.
— Ты сомневался в моих словах? — я скептически на него посмотрел, на что Бартоло вздохнул и ответил.
— Была малюсенькая надежда на то синьор Иньиго, что вы ошибаетесь.
— Ну-ну, — хмыкнул я, и дождавшись пока он спустится вниз, протянул ему руки, чтобы он поднял и прижал к себе.
Слуги нас встретили и провели в гостевую комнату, где я ещё ни разу не был. В основном мы с кардиналом Торквемадой разговаривали в его рабочем кабинете.
В двух креслах, укрытые пледами, сидели два кардинала и разговаривали, попивая вино из серебряных кубков, которые держали в руках. Увидев меня Торквемада улыбнулся, а второй кардинал поморщился.
— Ты для этого меня заманил к себе Хуан? — с неудовольствием спросил его кардинал Мессины.
— Я хотел бы познакомить тебя со своим учеником, — Торквемада поднял руку, останавливая поток возмущённого красноречия от отца Бартоло, — подожди Антонио, дай я скажу.
Недовольный кардинал запыхтел, но замолчал, так что Торквемада продолжил.
— Я не могу смотреть, как два человека, близких мне, ссорятся и причём делают это по сущему пустяку.
Он повернулся ко мне.
— Иньиго, прошу тебя извиниться перед кардиналом и сказать в чём была причина твоего некорректного поведения?
Я вздохнул, противится воли наставника было глупо, так что я находясь на руках Бартоло, как можно низко склонил голову.
— Ваше преосвященство, я искренне прошу простить меня за неподобающее поведение, но Бартоло стал мне как родной человек, так что его судьба мне не безразлична. Вернувшись же из поездки в Рим, я с ужасом обнаружил его под одним из мостов, в компании нищих, которые хотели его избить и ограбить. Такого моё сердце не выдержало, и я приютил его у себя. Так что только из любви к Бартоло я нагрубил вам, поскольку считаю, что кроме господа нашего, любить детей должны первыми их родители.
Торквемада довольно кивнул и перевёл взгляд на кардинала, который притих и задумался.
— Антонио? Как я тебе и говорил Иньиго весьма разумный человек, так что его мотивы весьма просты. Он любит твоего сына так же, как и ты, переживает так же, как и ты.
— Если бы он не дал ему денег первый раз, он бы не сбежал из дома, — проворчал глубокий старик.
— Он бы всё равно сбежал, просто сделал бы это позже. Твой сын ровно такой же упрямый осёл, как и ты мой друг, — хмыкнул Торквемада.