Путь Скорби
Шрифт:
— Он живёт у вас? — поинтересовался я, — что вы с ним будете дальше-то делать?
— Научит нас арамейскому и дам ему вольную Иньиго, — отмахнулся тот, — что ещё я могу с ним делать, не у себя же оставлять жить.
— Вы, конечно, в своей жажде к знаниям пошли очень далеко синьор Леон, — покачал я головой, — представляю, как ваши друзья отнесутся к присутствию в вашем доме иудея.
Тут Альберти поморщился.
— Иньиго лучше не напоминай об этом, ко мне все отказались приходить в гости из-за него, когда об
— Знаете тогда что учитель, — задумался я, — раз вы купили его для меня, то пусть живёт пока у меня. Гостей у меня не так чтобы много, да и вопросов ко мне будет меньше, чем к вам.
— Правда? Ты меня этим сильно выручишь! — обрадовался он.
— Пришлите его, поселю где-нибудь, — кивнул я, — и поскольку вы тоже хотели обучаться, позже назначим время, когда нам обоим будет это удобно сделать. Сейчас я бы хотел больше времени посвятить папской библиотеке.
— Я потому и решил найти тебя здесь, поскольку мой друг синьор Франческо, сказал, что ты точно будешь сегодня здесь, — он поклонился в сторону секретаря папы, который улыбнулся ему, присушиваясь к нашему разговору.
— И я благодарен вам за это учитель, — склонил я голову, — так что присылайте, я буду дома ближе к вечеру.
— Договорились и до встречи Иньиго, я всё ещё хочу сделать из тебя архитектора, — легонько дотронулся он до моего плеча и засмеялся, когда я тяжело вздохнул.
— Ватиканский кодекс синьор Иньиго? — поинтересовался у меня синьор Франческо.
— Если вам нетрудно, синьор, — склонил я голову.
— Завтра точно будет готов весь список, который вы просили подготовить, — добавил он, — осталось найти лишь пару свитков.
— Благодарю вас за помощь синьор Франческо, — улыбнулся я ему, а когда его помощник вынес книгу, уже без того пафоса, как вчера, я удалился в выделенную мне комнатку и провёл там с книгой пару часов, полностью закончив её чтение. Поскольку ещё время оставалось, то попросил носить помощников синьора Франческо мне все книги и свитки начиная с первого стеллажа первой полки, и в зависимости от длины или толщины произведения с бешеной скоростью всё впитывал в себя, до вечера освоив сразу две полки.
Голова, когда Бартоло выносил меня из Латеранского дворца приятно гудела, а нейроинтерфейс всё раскладывал по внутренним полочкам, сортируя и анализируя прочитанное. А когда мы доехали до дома, то от морщившегося сеньора Альваро узнали, что на улице меня ждёт иудей, которого привёл слуга сеньора Леона. В дом его он, разумеется, не пустил.
Приказав позвать его, я со вздохом облегчения расположился в глубоком кресле. Какого же было моё удивление, когда я представлял себе увидеть измождённого старика-иудея, который преодолел длинный путь из Иерусалима, а передо мной предстал тридцатилетний весьма солидного вида мужчина в обычных европейских одеждах, но пусть и похудевший, но всё же явно было видно, что это с ним произошло
— Вы не из Иерусалима, — не спросил, а утвердительно заметил я на иврите.
Его изумлённо взметнувшиеся густые брови, когда он услышал мою речь лучше всего, показывали, что я оказался прав.
— Нет синьор, — вздохнул он.
— Вы не раввин?
— Нет синьор, — ещё тяжелее вздохнул он.
— Но вы хотя бы еврей? — совсем загрустил я, поняв, что мне подсунули пустышку.
— С такой постановкой вопроса я ещё никогда не сталкивался в жизни синьор, — тяжело вздохнул он, — но да, я еврей.
— Каким же дьяволом вы сказались раввином из Иерусалима? — удивился я.
— Жизненные несчастья и лишения занесли меня в Венецию синьор, — признался он, — где я имел несчастье поспорить с одним арабом…
— И как следствием этого оказались на невольничьем рынке, — понял я, — а красивая история о раввине из Иерусалиме должна была привлечь хоть чьё внимание.
— Идея казалась так себе, но как видите синьор она сработала, — он пожал плечами.
— Ладно, но на арамейском вы говорите? Пишите? — поинтересовался я, уже не особо надеясь на успех.
— Да синьор, на нём и нескольких версиях древнего еврейского языка, — склонил он голову, — мой отец был рабби, и дал мне прекрасное образование.
— Откуда вы на самом деле?
— Местность Треву, земли Эн во Франции синьор.
— Говорите на французском?
— Oui синьор, — кивнул он.
— Какие-то ещё языки знаете? — всё больше воодушевлялся я, по мере того как выяснялось, что дело не так уж и плохо, как я подумал в начале.
— Немецкий, английский, — стал перечислять он, — итальянский, флорентийский, венецианский.
Улыбка расплылась по моему лицу, а он вздрогнул от испуга, явно ещё не зная, что я так улыбаюсь, а не злюсь.
— Синьор Леон преподнёс мне даже больший подарок, чем думал, — покачал я головой.
— Ваше имя?
— Иосиф Колон синьор, — склонил тот голову.
— В общем у меня к вам предложение Иосиф, вам дают вольную, вы будете жить у меня и получать десять флоринов годового жалования, пока добровольно и прилагая все свои силы не обучите меня всему, что знаете сами. Как вам моё предложение?
Его изумление на лице было ещё более сильным, чем когда я заговорил с ним на иврите.
— Синьор, кто в здравом уме откажется от такого? — удивился он, — конечно я согласен. Но не будет ли у вас проблем с церковью из-за меня? Синьора Леона, который был добр ко мне, бросили друзьям из-за того, что в его доме живёт иудей.
— На ваше счастье, у меня нет друзей, — хмыкнул я и позвал управляющего.
— Сеньор Альваро, — я перешёл на кастильский, когда он вошёл, — где мы можем поселить моего нового учителя, чтобы соседи не плевали вам в спину?