Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
Шрифт:
Только в этом сюжете умирают не алапарды.
– Выше тебя и малость погрузнее, – говорит Норн, когда Гриз присаживается на корточки, задумчиво касается женских следов. – В длинном плаще. Вот здесь интересно – смотри: это она переступала с места на место, будто нехорошо ей стало. А тут на колени свалилась, а после почти сразу ушла.
Неверные следы ведут в глубь леса, отмечены частыми каплями кровью. Останавливаются – и пропадают, теряются среди следов зверей, которых спугнул неизвестный варг с фениксом.
–
– Она ушла верхом. Вон там следы копыт – это единорожий прыжок. Единорог вряд ли из лагеря, скорее всего – на нём и приехала. Вскочила и – в галоп.
Норн хмыкает презрительно – мол, а то сам не понял.
– Гляну, куда направлялась. И остальных поищу. Только лошадку добуду. Чего интересное скажешь, говорю?
– Кроме того, что ты понял и увидел сам?
Они пришли сюда незадолго до травли и начали действовать. Кто-то был ближе к лагерю – нужно было взбесить животных там – а кто-то здесь, на границе, у которой животных выпускают из клеток и загонов перед травлей. Как только животных выпустили – они взяли их под контроль на крови и отдали приказ: убить людей, только людей.
И добились бы своего, если бы им не помешал тот, другой. С фениксом и хорошей – точно хорошей – улыбкой.
Норн пристально вглядывается в её лицо, качает головой:
– Кто-то из ваших здорово сбрендил, а? Ладно, пошли твоего парня забирать. Кто он там в твоём «теле» – «кровь»? Ну и совпадение.
Они забирают Яниста – егеря вежливо раскланиваются с ней на прощание. Норн рассказывает Олкесту о находках, а Гриз всё повторяет один и тот же вопрос – обращаясь к ним, потому что их просто должно было быть несколько, чтобы удержать такое количество животных. Один и тот же вопрос, пока он не становится эхом в её крепости.
Зачем?
– Понавыперлось… – ворчит Норн, когда они выходят из лесу к тому самому холму – холм густо усеян ищейками и журналистами.
В лагере – суета: туда принеслись родичи пострадавших, ещё слуги, законники, местные урядники, другие какие-то представители закона – и между них снуют охотники в белых костюмах из таллеи, рассеянно стряхивая с нарядов драгоценности. Норн задумчиво ворошит пальцами пожар бороды.
– Пожалуй, что вам тут не будут рады. По следам я гляну – может, смогу чего нарыть. А ты гляди поосторожнее там! С вашими, у которых мозги набекрень.
– Будь и ты осторожнее, – отвечает Гриз. – Приветы Хлие и сыну.
На прощание он награждает её костоломным объятием и басит: «В гости ждать буду. И тебя, и Яниста». И добавляет лукавым шёпотом:
– Хороший выбор, кстати… не чета тому придурку в белом.
После чего, утробно похохатывая, скрывается за сосной.
Олкест оборачивается с опозданием – в самый раз, чтобы заметить пунцовость главы ковчежников.
– Буду счастлив навест… о. Он уже ушёл? Позорная неучтивость
С какой, спрашивается, стати я вообще потащила его сюда? – думает Гриз, потирая лоб. Ну, помимо того, что сам напросился?
– Янист. Прекращайте уже извиняться. Возвращаемся к «поплавку».
Позади остаётся гул растревоженного лагеря, гневливое человечье гнездо.
Для возвращения Гриз выбирает обходной путь – всё равно дорога занята всеми, кто принёсся на знак беды. На тропинке – нетронутый снег, Гриз расшвыривает его сапогами. Самое время распахнуть темницы там, внутри себя, как следует обдумать всё это – варги крови, смерти, Пастырь и феникс…
А думается всё больше о глупостях. Вроде той, что надо бы поменьше брать Олкеста с собой. Он, конечно, сам рвётся на выезды, а Мел так и вовсе демонстрирует облегчение. И нельзя сказать, что наречённый Мел бесполезен.
Но Олкест отвлекает, словно шрам, о котором постоянно помнишь – его вечная тревога, чересчур навязчивая забота, искренность и громкость переживаний, и прописанное в манерах аристократическое воспитание, манера ерошить волосы и таскать в сумке хоть одну книжку, нерешительно мяться и покашливать – а вдруг, мол, потревожу…
– Вы как будто знаете здешние места? – спрашивает Янист за спиной, и рука Гриз невольно взмывает к волосам – поправить. Вот какого чёрта, а.
– Охоты тут бывают не только зимой. Несколько крупных выездов… а мелкие не прекращаются – бестий много.
Гриз цепляет упрямой рукой ветви кустарника, растирает в пригоршне снег – всё такой же пушистый.
– Вы пытались спасти зверей?
– Старалась увести подальше в лес… или остановить, если в опасности охотники. Вы же видели сегодня, что может раненый яприль.
Не совсем так, – поправляет внутри занудный голос, удивительно похожий на голос Олкеста. Как раз раненые яприли крушат всё, до чего могут дотянуться. Но не целенаправленно отмахивают пару миль по направлению к лагерю охотников.
– Они… направляли их, да?
Наверное, он ступает за её спиной, след в след – точно так же, как идёт вслед за её мыслями.
– Направляли, как… вы тогда, с йоссами. Только вы приказали зверям уснуть, а они…
– Да.
Гриз старается считать следы. Старается – не обернуться, чтобы увидеть, какое у него лицо.
– Вы сказали мне как-то, что варгов крови считают в общинах изгоями. Что рано или поздно они переступают грань и становятся Хищными Пастырями. Значит, кто-то из них мог… к примеру, решить, что зверинцы – зло. Приходить, разбрызгивать кровь, пробуждать бешенство в зверях… Всего один варг – ведь его было бы достаточно, чтобы учинить все эти бесчинства в зверинцах, да?