Путь воина

Ламур Луис

– Едой, - ответил он.
– Мы очень голодны.

– Пойдемте, - сказал я, - идите рядом со мной, чтобы они знали, что вы наши друзья.

Вне всякого сомнения, мне снова очень крупно повезло, потому что теперь мы отправимся в долгое путешествие к берегам Гремучего ручья не одни, ибо этим индейцам из племени катоба явно было с нами по пути.

ГЛАВА 20

Наш путь домой обещал быть трудным и извилистым, ибо у катоба, как и у нас, тоже были враги. И все-таки индеец рассказал мне о том, что после гибели моего отца набегов не было, что сенеки ждут подходящего случая.

–

Они придут, - сказал он, - потому что они хотят знать, так ли сильны сыновья, как был силен их отец.

– Пусть лучше отдыхают в своих вигвамах и у костров, - сказал я.
– Мы не хотим больше убивать никого из них.

Индеец подбросил несколько веточек в маленький костерок.

– Старые люди знают, что времена меняются, и они будут довольны миром, но как быть с молодыми, с теми, кто хочет испытать себя? С кем еще мериться силой, как не с сыноваями Барнабаса?

Утром мы спустим на воду "Абигейл", и катоба нам помогут. Их было шестеро молодых, сильных мужчин, хотя только трое из них сразу подошли к нашему костру, а остальные держались в стороне, наблюдая за тем, каким будет прием. Если бы они знали, что я сын Барнабаса, то сразу бы вышли все вместе. Ведь разве не были катоба друзьями того бледнолицего? Да и как могли сыновья Барнабаса не знать об этом?

– Многие белые люди не знают, что катоба - друзья, для них все индейцы одинаковы, так что будте осторожнее с теми, к кому вы подходите.

Катоба улыбнулся.

– Мы подходим к человеку, когда он один. Если один человек не друг, то его легче убить, чем многих.

Они посмотрели на Диану.

– Она твоя женщина?

– Завтра она станет моей женщиной. Вы пришли вовремя.

– Что они говорят?
– спросила Диана.

Широко улыбаясь, я повторил ей их вопрос и свой ответ. Она густо покраснела.

– Ты только меня не спросил!

– Как так? Я же спрашивал!

– Но не о том, когда мы поженимся. Завтра нельзя. Я не готова.

– Джон Тилли, - объяснил я, - на самом деле не только капитан корабля, но он еще и священник Господа нашего. И будучи им, он когда-то поженил моих отца и мать, а теперь может поженить нас.

Завтра мы спустим на воду его корабль. Он не может задерживаться на берегу. Было бы слишком рискованно полагаться на погоду, хотя до сих пор ему очень везло в этом смысле. Даже самый небольшой ветерок может нанести столько песка, что "Абигейл" уже никогда не удастся сдвинуть с места,

Сожалею, что нам приходится так спешить, но, на мой взгляд, будет правильно пожениться завтра. Ведь не хочешь же ты, в самом деле, отправиться в путешествие по лесу с мужчиной, не будучи при этом его женой.

– И ты уже все решил, да? Или, может, боишься, что я могу передумать?

– Если захочешь передумать, - сказал я, начиная терять терпение, - то сейчас как раз самое время. Капитан Тилли отвезет тебя домой. Он как раз собирался сделать остановку недалеко от Шомата, так что он будет просто счастлив доставить тебя туда.

Один из индейцев задал мне вопрос, и я ему ответил, после чего катоба восхищенно уставились на нее, издавая удивленные возгласы и понимающе кивая.

– Что на этот раз?
– строго спросила Диана.

–

Они хотели узнать, сколько одеял я отдал за тебя.

– Одеяла? За меня?

Усмехнувшись, я продолжал:

– Я сказал, что мне пришлось выложить пять мушкетов, сотню фунтов свинца, бочонок пороха и десять одеял.

– Но это же неправда!
– запротестовала она.
– Ты же ничего...

– Шш! Тише, - взмолился я.
– Для них это непомерно огромная цена. Я сказал им, что ты дочь великого вождя, мудрого человека, и еще, что ты мудрая женщина, травница и знахарка. Так что по их меркам ты очень важная птица.

– А по твоим, стало быть, нет?

– Разумеется, и по моим тоже! Я же хочу, чтобы они уважали тебя, а для этого я должен говорить с ними на том языке, который им близок и понятен. Теперь они считают тебя принцессой.

Утром, еще до того, как рассвело, мы собрались на берегу, чтобы попытаться снять "Абигейл" с отмели. Вода из трюма была откачана полностью, и кое-что из груза было перевезено на берег. Корабль еще не успел увязнуть в песке, так что мы привязали к шлюпке свободный конец линя, после чего двенадцать сильных гребцов налегли на весла, и работа закипела. Утро было уже в самом разгаре, когда нам, наконец, удалось снять корабль с мели и отбуксировать его от берега. День начинал клониться к вечеру, когда весь товар перегрузили обратно и можно было ставить паруса. "Абигейл" стояла на якоре у берега, на котором мне и Диане было суждено вскоре обвенчаться.

Я никогда не забуду этой картины. Длинный белый пляж, сверкающий на солнце, совсем рядом бескрайние просторы океана, скудная островная растительность и обступившая нас горстка английских моряков и шестеро индейцев-катоба.

Когда дело было сделано, Джон Тилли на прощание протянул руку Диане, но, проигноировав протянутую руку, она приблизилась и нежно поцеловала его. Мы задержались еще ненадолго, произнося последние слова прощания, а Диана попросила передать весточку ее отцу, которого мы надеялись в скором времени увидеть, после чего шлюпка отчалила от берега, и моряки поднялись на борт своего корабля.

Мы помедлили еще немного, желая убедиться, что с судном все в порядке, но вот ветер надул паруса, и корабль начал удаляться от берега, взяв курс в открытое море. Затем мы отправились вглубь острова, туда, где катоба оставили свое каноэ, и только один единственный раз оглянулись назад. Там, на фоне вечерней зари виднелись уже лишь стеньги уходящего вдаль корабля.

Диана молчала. Она вверила себя человеку, о котором не знала почти ничего, и шестерым незнакомым индейцам, которых и вовсе видела в первый раз.

Большое каноэ было сделано из березовой коры. На таких каноэ плавали гуроны, и они были намного лучше куда более тяжелых, выдолбленных из цельного бревна пирог ирокезов. Мне не составило труда догадаться, что, скорее всего, это каноэ было захвачено в качестве трофея.

Внутренние воды были спокойны, и мы довольно-таки быстро добрались до залива, известного под названием Синепукстент. Катоба, великие воины и следопыты, теперь торопились поскорее возвратиться домой. Переправившись через залив, откуда нам снова открылся вид на море, мы вошли в устье реки.