Путь
Шрифт:
— Почему это? — удивился Алекс настолько быстрой смене темы.
— Потому что в Ганзе теперь нет боссов. Значит, между Сталинградом и Райхом однажды снова начнётся конфликт, причём, я думаю, очень быстро. И никто ничего не сможет сделать, потому что поддержание безопасности — это внутреннее дело полиса. У Ганзы настолько большие расходы на социалку, что она не может позволить себе содержание нескольких отделов полиции. Денег в полисе и так нет, так ещё и Вуйчики куда-то общак дели, никто не знает, где он. Жопа полная. Вот почему Юсуф отказался от руководства полисом, я его понимаю,
— Ладно, давайте не будем о плохом, Бо, Сан! — остановила её Лиза. — Лучше вернёмся к нашему разговору и спросим, что думает насчёт смысла жизни мистер Англичанин. Оливер, а?
— Что, я не понял? — откликнулся тот, как будто задумавшись о чём-то очень серьёзном.
— Я говорю, что каждый из нас видит жизнь по-своему, а как видите её вы?
— Я? Как я вижу жизнь? Как сказать? Так и скажу, короче! Знаешь, — сказал он и затем поправился, — знаете, Луиза, я считаю так! — заговорил Англичанин с немного резкой интонацией. — Что жить надо так, чтобы, как в последний день: чертовски мощно, на полную катушку! Я так считаю, короче! Завтра может не наступить, так почему бы не пожить просто здесь и сейчас, а?
— Ну, тоже, в принципе, верно! — закивал головой Алекс.
— Да нихрена! — впервые не согласилась с ним Бо.
— Почему это? — удивился Александр.
— Живя лишь сегодняшним днём, не планируешь завтра. А если ты не планируешь завтра, то тогда завтра планирует тебя.
**
— Что там вчера, как сходила? — проснулся Аттал и обнял ладонью обнажённую грудь Лулу. Та лежала на спине с открытыми глазами и всматривалась в себя в зеркало в рамке на потолке: её кожа цвета шоколада удивительно гармонично сочеталась с бледно-голубым шёлковым постельным бельём. — Не напилась?
— Доброе утро для начала. — Довольно сухо ответила женщина, продолжая себя созерцать.
— Прости, милая. — Он чмокнул её в щеку. — Ты у меня самая красивая в мире женщина!
— Я вижу, дорогой. — Произнесла Лулу, наконец, повернулась к нему, широко улыбнулась и провела рукой по шёлковой простыне там, где у него сходились ноги.
— Я по-другому начну. Как здоровье, солнышко? — сразу изменил Аттал интонацию.
— Здоровье отличное. Хорошее вино, хорошая компания, с чего бы хворать? Знаешь, мне кажется, что я ещё немного пьяна.
— Звучит заманчиво. Может быть? — он скользнул рукой с груди вниз.
— Может, — убрала она руку. — Но сначала о делах!
— Да, сначала о делах.
— Насчёт Олли.
— Внимаю!
— Бо права!
— Не брать?!
— Я не советую!
— А что случилось?
— Просто он дурачок!
— Что такое он натворил?
— Он ко мне стал приставать!
— Что он стал? Приставать? К тебе?
— Да! Не волнуйся, душа моя, я ему сказала, что он не прав. Все рассказала за «жили-были», как ты выражаешься.
— А он чё?
— Имел бледный вид.
— Ладно, понятно, — проговорил Аттал напряжённым голосом. — А что ты почувствовала от него?
— Лично к тебе он испытывает огромное уважение, даже какой-то восторг щенячий…
— Так
— От него, как бы поточнее выразиться… от него опасностью веет. Причём, не к тебе лично, но ко всему, что тебе принадлежит. Не могу это точно описать. — Луиза потёрла виски. — Может быть, Олли своим безмозглым поведением может повлиять на какие-то твои дела, может ещё что-то. Я не знаю точно. Но… чувствую, что он здесь лишний, даже не так… От Англичанина несёт каким-то несчастьем, как будто ты что-то хочешь сделать, а он не даёт, вот такое от него ощущение. Но, если ты с ним не соприкасаешься, то чувство угрозы пропадает. Точнее не могу сказать, прости.
Женщина жалостливо на него взглянула.
— Ладно, Лулу, не переживай. Я услышал то, что хотел. Хотя и очень жаль, потому что… э-э-э… на первый взгляд мне паренёк понравился. Но ты знаешь, я верю твоему дару, ты никогда меня не подводила. — Аттал погладил её по щеке. — А что Бо?
— Бо как всегда. Почти не изменилась. Я сама с ней впервые поговорила за три года.
— А я уже лет восемь, а то и десять, наверное, не видал её.
— Мы-то встречались первое время, после…
— Да, я знаю это. И что она?
— Говорит, что не знает, для чего и куда ей нужно идти. Женщину в бригаде не примут, а становиться чьей-то кобылкой не хочет… Хватит, говорит. Да и не получается у неё что-то с мужиками. Сейчас вон с девкой живёт.
— Слышал я эту историю. Что у неё внутри?
— Что внутри? Силы есть, но смысла нет.
— Понятно. Стоит её к нам подтянуть?
— Зачем, если она не видит пути?
— В этом я с тобой согласен.
Аттал неохотно уточнил.
— А Доктор? Как он?
— Саша? Простой.
— Ничего себе, простой! Ты в курсе, что до этого он э-э-э… отмутузил Кащея так, что тот потом ходил с разбитым носом и синяками под глазами.
— Помню его таким, видела. Это Доктор сделал? — как будто бы искренне удивилась Лулу, хотя, конечно, слышала об этом.
— Да. Представь себе. А потом Симона убил.
— Да я знаю, то есть все знают.
— Мне больно слышать твои слова, дорогая. Может, у меня паранойя, но мне кажется, что слишком, слишком много людей в курсе произошедшего: и Доктор этот многое знает, и Бо, и даже Англичанишка этот.
— Дорогой, никто из них ничего не расскажет. Все понимают, что за нарушение понятий чести, их жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Ни за кем из наших гостей нет ощущения предательства, а от Сан Доктора по отношению к тебе я чувствую лишь уважение и страх.
— Помилуй, Лулу. Это есть у каждого, кто со мной контактирует, — самодовольно хмыкнул хозяин дома, приподнимаясь. — Как он в целом?
— Нормальный парень, только лёгкий он какой-то, воздушный, будто живёт одним днём. Не чувствую к тебе ничего плохого, только желание помочь, может быть. Плохо только, что он тоже не видит свой путь. Не ясно, пересекается ли его жизнь с тобой или нет, иногда прикоснусь к нему и чувствую, что его судьба где-то рядом с твоей идёт, как будто накладывается одна на другую, а иногда они настолько разные, что совершенно никакой связи.