Путешественница. Книга 2. В плену стихий
Шрифт:
Ага, женщина в доме Джейми – нечастый гость. Поразительно. Мне было приятно думать о том, что он раздевал немногих, и я не сдержала улыбки.
– Кружева – это не самое трудное. Помоги-ка расстегнуть мне платье.
Убрав плащ, я подставила Джейми спину, заранее взяв волосы рукой, чтобы не мешать ему.
Он молчал, проводя пальцем мне по спине.
– Что с этим делать? – Он не скрывал недоумения.
Как же я не подумала предупредить его!
– Расстегнуть. Потяни за язычок, он там, сверху. Это так называемая молния.
Молния заскользила вниз с характерным звуком, который я слышала сотни раз, но как следует, до дрожи, распознала только сейчас. Изделие госпожи Гуттенберг опускалось все ниже, пока не упало на пол, тяжело шурша. Чувствуя, что если я буду медлить еще, то испугаюсь окончательно, я тут же посмотрела на Джейми.
Бедняга, от неожиданности он даже отступил назад. Взяв себя в руки, он стал смотреть на меня.
Я стояла нагая, словно покинув свой кокон. Платье лежало на полу; из одежды на мне остались только чулки розового шелка да обувь. Очень хотелось стыдливо прижать к груди платье, но нет – я стала поровнее, подняла повыше подбородок и стала смотреть на Джейми.
Он молчал, недоверчиво покачивая головой. Свеча освещала его лицо, но на нем нельзя было прочесть мысли Джейми, так надежно они были спрятаны.
Я не выдержала:
– Нечего сказать? – Голос выдавал меня: хотя смысл фразы был претенциозный, но я произнесла ее дрожа. Я и правда не умела скрывать чувства.
Джейми хотел было что-то сказать, но промолчал, все так же качая головой.
– Клэр… – обрел он дар речи. – Бог мой, ты красавица. Я никогда не встречал женщины красивее.
– Ты плохо видишь. Скорее всего, глаукома, потому что катаракта появляется позднее. – Я неуклюже попыталась скрыть свое волнение.
Губы Джейми дернула нервная ухмылка. Когда он улыбался, свет свечи колебался в слезах – он был ослеплен. Придя в себя, он дал мне ладонь, ведя к кровати.
– С глазами все в порядке. Они ястребиные. – Он был уверен в себе. – Иди сюда.
Волнуясь, я взяла его ладонь, переступая одежду. Джейми сел на постели, ласково привлекая меня. Я встала между его колен. Он легонько поцеловал мои соски и ткнулся лбом между моих грудей, выдыхая воздух на меня.
– Твои груди цвета слоновой кости. – Я услышала горский говор. Он всегда давал о себе знать, когда Джейми волновался.
Джейми положил руку мне на грудь. Его загар отчетливо виднелся в свете свечи, зато я была бледна.
– Да, смотреть на тебя – уже удовольствие. Если б я мог всегда касаться тебя… Это так неожиданно, так волнующе. Англичаночка, у тебя кожа как бархат, а тело какое нежное…
Он заскользил рукой вниз по моей талии и бедрам, останавливаясь на ягодицах. Вскоре я снова услышала его взволнованный голос:
– Это волшебство – я хочу все время смотреть на тебя. Все время касаться тебя, все время ласкать. Я желаю тебя.
Джейми опять поцеловал меня в грудь, под сердцем.
Я смутилась и прикрыла живот рукой.
– Это не очень красиво.
Джейми странно посмотрел на меня и потянулся к подолу рубашки – он не успел снять ее.
– А это?
У него был ужасный шрам. Рваный, кое-как залеченный, побелевший, он тянулся по бедру до паха. Восемь дюймов. Охнув, я встала на колени.
Артерия была рядом с рубцом. Отделенная от затянувшейся раны всего лишь дюймом, кровь медленно текла по жилам Джейми. Я погладила его бедро и прижалась к нему, словно удерживая. Разумеется, нужно было удержать Джейми раньше, теперь было слишком поздно.
– Страшно, англичаночка? – Джейми погладил меня по затылку. – Я отвратителен?
Я подняла голову.
– Что ты! – выдохнула я, хотя зрелище было не из приятных.
– Ну да, ну да.
Джейми наклонился и снова погладил мой живот, смотря мне в глаза.
– У тебя тоже есть шрамы твоих битв, – тихо произнес он. – И у меня – своих. Так нужно, хоть это и больно.
Он поднял меня с колен, взял на руки и отнес на кровать, ложась рядом. Быстро разувшись, я прижалась к нему, желая раздеть его. Пока Джейми целовал мои губы, моя рука тянулась к его воротнику.
– Позволь мне снять с тебя одежду.
– Эх, англичаночка, на что там смотреть. – Джейми явно волновался. – Но как хочешь, что найдешь – то твое.
Он не стал искать пуговицы, а просто стащил с себя сорочку не расстегивая ее. Она присоединилась к моему платью, его одежде и нашей обуви на полу. Джейми отодвинулся, показывая себя.
Наконец я смогла увидеть его! Я задержала дыхание от нахлынувшего чувства и тотчас же принялась изучать Джейми. Его тело будто излучало свет, хотя я знала, что это лишь отражение света от свечи.
Что изменилось за это время? Все – и ничего. Джейми всегда был высок и подтянут, и он остался таким. Мышечный рельеф стал еще краше: кожа, казалось, прилегала к телу плотнее – загар только способствовал этому впечатлению, – линии мышц четко прорисовывались, и в целом Джейми был еще симпатичнее, чем тогда. Он был словно сгустком энергии и силы, несмотря на высокий рост и возраст, и это было еще привлекательнее, чем раньше, когда он был слегка нескладным.
Загар, приобретенный, конечно, не на пляже, лег очень красиво и ровно: тело было золотистым, а лицо и шея, получившие больше солнечных лучей, – почти бронзовыми. Бедра и ноги, особенно в паху, были мраморными с голубыми венозными прожилками. В паху торчал кустик жестких волос. Впрочем, не только он. Джейми желал меня.
Я перевела глаза на его лицо, и он гордо произнес:
– Видишь, англичаночка, я честен с тобой, как и обещал.
Я смутилась – в который раз за вечер – и почувствовала, что на глаза откуда ни возьмись набегает влага.