Путешественница. Книга 2. В плену стихий
Шрифт:
– Но если бы я… – Я потупилась, разглядывая смятые простыни. – Если бы я тогда оглянулась… Мы бы могли встретиться раньше!
Джейми молчал. Мы думали об одном и том же – о том, сколько времени провели в разлуке, и о том, можно ли было этого избежать. Джейми выдохнул и поднял меня за подбородок.
– Когда это раньше? После Каллодена? Когда я должен был спасать свою шкуру и не имел возможности устроить тебя в безопасное место? А если бы ты умерла? Я ведь не мог гарантировать того, что у нас будет еда и жилище. А болезни? Нет, я бы не
Он будто ждал ответа, покачивая головой.
– Я ведь сказал тогда, чтобы ты ушла. И чтобы забыла обо всем. Это было правильно. Ты не должна была нарушать моего приказа. Я все понимал, когда отдавал его.
– Но… можно было бы…
Я слабо пыталась возразить, хотя понимала, что Джейми поступил тогда мудро. Сейчас он ласково поцеловал меня, чтобы я не продолжала дальше. Я почувствовала колкость его щетинок.
Наконец комната осветилась не призрачными рассветными лучами, а настоящим солнцем. Цвета и краски вернулись, и Джейми был медно-бронзовый – щетина, пробивающаяся сквозь загар.
Он снова глубоко вздохнул.
– Конечно, можно. Можно было бы. – Джейми сделал ударение на «бы» и посмотрел мне в глаза, твердо говоря: – Не нужно все время возвращаться мыслями к этому, англичаночка. Мы живем сейчас, и смотреть нужно вперед. Даже если у нас будет только эта ночь и это утро, мне хватит и этого.
– А мне нет! – Мой протест прозвучал комично.
– Ненасытная! – Джейми захохотал.
– Какая есть.
Я перестала нервничать, по крайней мере, мне уже не было так мучительно больно, потому что я повинилась Джейми и он простил меня или хотя бы не осудил. Можно было расспросить о том, чем кончилась та поездка на телеге.
– Как ты доехал тогда?
– Да, я не договорил. – Джейми сощурился, смотря на шрам. Перед его взглядом мысленно вставали события той жаркой поры. – Я всем обязан Дженни. Помнишь ее?
Дженни была сестрой Джейми. Внешне она ничем не походила на брата, будучи намного ниже его ростом и имея темный цвет волос, но характер у нее был такой же упрямый, как и у Джейми.
– Она заявила тогда, что не позволит мне умереть, – слегка смутился Джейми, говоря о таком проявлении сестринской заботы. – Не позволила, подумать только… Я не очень-то верил, но она не спросила моего мнения.
– Узнаю ее.
Уф, Джейми был окружен заботой моей золовки! Это многого стоило. Я была уверена в Дженни Мюррей – она бы вызвала на бой все темные силы, если бы это потребовалось.
– Ох, она кормила меня всякими порошками и пилюлями, которые должны были избавить меня от горячки, обтирала припарками и обворачивала компрессами, но все было напрасно: пошел отек, из раны шло зловоние… Потом она почернела и стала загнивать. Намеревались отнять ее.
Джейми говорил об ужасных вещах спокойно, даже отстраненно. Поначалу я удивлялась, но потом вспомнила – разве врачи не делают того? Правда, разница была в том, что говорим так о чужих ранах.
– И не отняли.
Он ладонью поднял наверх космы, лезшие в глаза.
– Эуон. Он категорически запретил. Не хотел, чтобы в семье стало калекой больше. Говорил, что не потерпит, чтобы мне отрезали ногу, мол, хоть он и безногий, но я должен ходить на своих двоих, хватит с меня и всего, что произошло.
В глазах Джейми появилась горечь, и я поняла, что с него и правда хватит. Произошедшего хватило бы не на одного человека. Здесь Эуон понял все верно.
– Ну, Дженни и взялась за дело. Попросила троих арендаторов держать меня, чтоб не дергался, а сама взяла тесак и посрезала всю гниль вплоть до кости. Ошпарила кипятком и перевязала.
У меня вырвалось восклицание. Не знаю, смогла ли бы я поступить так же.
Джейми позабавил мой ужас.
– Веришь ли, это возымело действие.
Я почувствовала горечь во рту.
– Но ты мог потерять ногу!..
– Да. Но Дженни все зашила. Говорила, что не позволит умереть, – не позволила. Она вообще многое говорила: что не позволит потерять ногу, что будет заставлять меня двигаться…
Он вскинул одно плечо.
– Многое говорила, всего не перечислишь. Когда я дослушал наконец, пришлось выкарабкиваться оттуда, куда я попал или мог попасть. Другого она бы и не позволила.
Джейми улыбнулся, и я тоже облегченно рассмеялась, теперь по-настоящему, не нервно.
– Она и правда заставила меня двигаться, чтобы я не жалел себя. Наказала Эуону, чтобы тащил меня на прогулку. В потемках, правда, чтобы было не так стыдно, а то бы всякий испугался: шутка ли – двое хромоножек плетутся по дороге, один с деревяшкой вместо ноги, другой с палкой!
Я представила это себе, и здесь мои глаза увлажнились. Было трогательно думать, что эти люди, поддерживая друг друга, честно шли по дороге, борясь со стыдом и болью…
– Скажи, это правда, что ты жил в пещере?
Джейми удивился.
– Откуда ты знаешь? Об этом тоже есть в твоих документах?
– Почти. Эта история передавалась из уст в уста – прямо легенда! Горцы были горды тобой. Или будут – как знать?
– Легенда? Я? – Джейми явно смутился, однако же был горд услышанным. – И вся шумиха только потому, что я жил в пещере? Думаю, что этого маловато для легенды. Слишком глупо.
– Но это же еще не вся история! А тот твой договор с англичанами?! То есть не с ними, но в результате которого тебя выдали им, а твоя семья получила деньги, назначенные за твою непутевую голову?
Джейми покраснел.
– Понимаешь… Я не страшился тюрьмы – вряд ли бы она сломала меня. А потому…
– Джейми, да ведь ты мог кончить на виселице! По сравнению с этим тюрьма – сущая шутка! И тем не менее ты сделал это!
Мне хотелось задать ему хорошую трепку, хотя это было очень глупо. Разумеется, он заслуживал взбучки, но не двадцать же лет спустя.