Путешествие Чандры

Белоконь Ольга Александровна

– Как пожелает царевна, – Чандра улыбнулся и снова поднёс флейту к губам.

– Очень красиво, – Сати слушала, прикрыв глаза, когда мелодия закончилась, она подняла ресницы и по её щеке сбежала слеза, которую она тут же попыталась быстро смахнуть, но Чандра уже всё заметил.

– Отчего вы так печальны, царевна? – юный дэв нежно и внимательно вглядывался в Сати, ловя каждое её невольное движение.

– Да я и сама не знаю, – вздохнула Сати. – Такое ощущение, как будто бы я что-то потеряла, и моя душа не находит себе места… Знать бы, что именно… Сома, но что это?

Сати

встала в волнении, за ней поднялся и дэв. Пробежав по песку, Сати остановилась – на линии, к которой постепенно приближался прилив, находится вылепленный из песка шивлингам, украшенный цветами и ракушками. Волны уже почти достигли его.

– Это же… – Сати даже задохнулась от волнения. – Символ Шивы! Сома, но мой отец запретил поклонение Шиве по всему своему царству, а это вся Земля! Кто посмел нарушить его приказ, кто поклоняется тут Шиве?

– Я и мои родители каждый день строим этот лингам, и каждый день его разрушает океан, – спокойно ответил Сома. – Мы верим, что Господь Махадэв не оставит нас. Из того, что царь Дакша, устанавливающий порядок всех жертвоприношений, не признаёт Махадэва Господом, не следует, что Махадэв Господом не является.

– Почему вы строите этот лингам на песке, в месте, подверженному непостоянству океана? – тихо спросила Сати. Она неотрывно глядела на лингам, и на лице её проступило выражение радостного узнавания.

– Ваш отец запретил строить прочные лингамы, – улыбнулся дэв. – Но это – просто песок, на него приказ не распространяется.

– Умно, – улыбнулась Сати. – Но вас всё равно могут наказать – отец сильно недоволен тем, что Шива не оказал ему должного почтения в собрании богов.

– Пусть, – Сома пожал плечами. – Всё это не имеет значения для преданного. Вы ведь слышали, как мудрец Дадхичи пострадал за то, что поклонялся Господу Шиве? Ему сломали все кости, но он не отрёкся от своего Господа. И тогда Господь наделил его даром – его кости стали крепче алмаза, крепче камня или железа. Ничего в мире нет крепче этих костей.

– И потом мудрец Дадхичи отдал свою жизнь, чтобы из его костей была сделала ваджра – оружие, победившее Вритрасура, – задумчиво проговорила Сати. – Знаешь, Месяц, однажды я заблудилась в лесу и встретила отшельника, покрытого пеплом, с чётками из рудракши… Он говорил странные вещи, но они почему-то тронули моё сердце. И с тех пор не могу перестать думать о нём.

– Значит, вы его встретите снова, царевна, – мягко заметил дэв. – То, что он говорил, смутило ваш разум? Иногда они не в ладах – сердце и разум.

– Иногда? – Сати улыбнулась и игриво взъерошила светлые волосы Сомы, он только улыбался, застенчиво смотря на девушку. – Да я дня не помню, когда бы они не спорили внутри меня! Милый Месяц, расскажи мне ещё про Шиву… Слушая тебя, твои речи и твою нежную музыку, я чувствую, как будто бы начинаю понимать речи того отшельника… и мне становится спокойнее.

– С удовольствием, царевна, про Господа можно говорить бесконечно, – Чандра опустился на колени перед лингамом, зачерпнул воду из подбирающейся к нему волны, и осторожно, по каплям, вылил её на песчаный столб лингама. – Ом Намах Шивайя!

–

Ом Намах Шивайя… – прошептала Сати, опускаясь рядом с Чандрой на мокрый песок.

Дни и ночи сменяли друг друга, Сати каждый день приходила на берег, чтобы встретить там Чандру и поговорить с ним о Махадэве, послушать его флейту. Вместе они поклонялись песчаному лингаму, восстанавливая его, когда волны разрушали. Сати познакомилась с родителями Чандры – мудрецом Атри и его женой Анасуйей.

– Они сделали его дэвом слишком рано, – вздыхал Атри. – Говорил же, что мальчик не готов нести такую ответственность. Но нет, Индра-дэву и всем прочим нужна была сома.

– Её пьют дэвы, а брахманы приносят в жертвоприношениях, – кивнула внимательно слушавшая Сати. – Но что такое сома и откуда она взялась?

– Это – плод моих медитаций и поклонения Всевышнему, – Атри посмотрел на Чандру, который в это время помогал матери варить кхир – рисовый пудинг. – Всё то состояние, экстаз единения с Маха Атмой, вселенской душой, это состояние по благословению Всевышнего стало росой, влагой, соком – сома-раса. Я благословил своего третьего сына даром сомы, поэтому его и зовут Сома.

– А дэвы любят сому, потому что она дарит им, хотя бы ненадолго, радость единения с Маха Атмой, – рассудила Сати. – Чтобы иметь её всегда, Индра-дэв сделал Сому дэвом…

– Да, но это было ошибкой, – покачал головой Атри. – Сома с детства отличался легкомыслием. Он даже и веса небольшого, практически невесомый, и к жизни относился так же – легко. Слишком легко. Ничего не боялся, а стоило бы. Оскорбление мудреца – один из самых тяжких грехов, дочка Сати. Мы всегда должны опасаться причинить вред или оскорбить кого-либо.

– И что случилось, что сделал Сома, что мудрец Бхригу так рассердился на него?

– Мудрец никогда не был доволен Сомой и считал, что такому легкомысленному существу не место в дэвах, – вздохнул Атри. – Мудрец Бхригу вообще чрезвычайно суров и не любит смеха. А Сома… ему казалось смешным многое, что большинству вовсе не было смешным. И я, и мать просили его быть осторожнее – да куда там, положение дэва и блеск богатств небес совсем ослепили его. Однажды было большое собрание, собранное твоим отцом, царём Дакшей. Решали важный вопрос о поклонении – кому надлежит поклоняться и каким образом. Мудрец Бхригу, входя в зал, споткнулся о кувшин с сомой, который мой сын беспечно оставил прямо у порога. Мудрец чуть не упал, а Сома, видя, как он размахивает руками, чтобы сохранить равновесие, громко рассмеялся, и многие не смогли удержаться от улыбок.

– Наверное, это и правда было смешно, – тихо заметила Сати.

– Но всё равно не стоит смеяться над человеком, попавшим в такое положение, – строго заметил Атри. – Сома тут же поплатился за своё поведение. Рассерженный мудрец проклял нашего сына. Он проклял его тем, чтобы Сома потерял своё душевное равновесие, чтобы самое небольшое чувство, любое самое малое воздействие извне лишало его покоя. Ему было трудно сначала, и мы забрали его домой. Он тогда впервые пролил слёзы – с самого детства Сома не умел этого делать.