Путешествие Херульва
Шрифт:
— Нет, — качнул головой Альв, — ливы никому не разрешают подниматься вверх по реке, да и курши тоже. Их вожди не хотят, чтобы мы напрямую торговали по Самегальзаре, но желают, чтобы мы покупали товары с востока только по назначенной ими цене.
— Курши — это те эсты, что владеют этими землями? — уточнил Херульв.
— Да, — кивнул Альв, — это большой и гордый народ, что умеет воевать на суше и на море. Пять конунгов правят землями куршей, что попеременно то воюют между собой, то вступают в союз. Мы живем во владениях конунга Локера, что утверждает, что ведет свой род от медведя. Он самый жадный и своенравный среди куршских владык.
— Вы торгуете с ним? —
— Торгуем, — кивнул Альв, — хотя ему нравится думать, что он берет с нас дань товарами из Готланда, Волина и твоей Фризии. Сам же он вроде как жалует нас за службу — янтарем, мехами, ну и товарами с Востока.
— Наверное, и он бы хотел напрямую торговать с Западом? — догадливо спросил Херульв.
— Хотел бы, — усмехнулся гут, — за все время, что я здесь живу, курши раз десять пытались взять Сиборг. Но грызня между собой у них занимает больше времени — а ведь есть еще и ливы и семиголы и жемайты. Вот они и предпочитают дружить с гутами — сильный союзник Локеру не помешает. Иногда он сам приходит в Сиборг, чтобы выбрать себе товар и я сам принимаю его так же, как принимаю сейчас тебя.
— Что же, в столь славном доме только конунгов и принимать, — сказал Херульв и Альв расплылся в улыбке от этой похвалы. Они продолжили пировать до поздней ночи, после чего Стюрмир и остальные гости вернулись на корабли, а сам Херульв, воспользовавшись приглашением хольдара, заночевал у него на чердаке, разлегшись на ворохе душистого сена. Лишь две вещи он взял с корабля, не доверив их никому из своих воинов — меч Асбрана и мешочек из плотной кожи, с туго затянутыми веревками. Отходя ко сну, фриз на миг распустил завязки — и зажмурился от зловещего багряного свечения исходившего от заточенного в янтаре гнусного отродья.
— Господин? — послышался робкий голос и дверь на чердак негромко скрипнула, — господин, ты здесь?
— Кто ты? — недовольно отозвался Херульв, торопливо завязывая тесемки на мешочке, — чего тебе нужно?
— Меня послал хольдар, — ответил дрожащий голос, ломавший норманнскую речь эстийским выговором, — не гони меня, господин.
Послышался стук кресала и маленький огонек, вспыхнувший в костяной плошке, осветил миловидное девичье личико, толстые светлые косы и огромные голубые глаза, испуганно смотревшие на полуголого хевдинга. Платье из простой белой ткани не могло скрыть тонкого стана и соблазнительных очертаний округлой груди и бедер.
— Я Иева, господин, — поклонилась девушка, — рабыня хольдара Альва. Он прислал меня, чтобы тебе не было холодно и одиноко этой ночью.
— Воистину нет хозяина радушнее его на этом берегу моря, — усмехнулся Херульв, незаметно заталкивая мешок с янтарем поглубже в сено, — ну же, иди ко сюда.
Иева улыбнулась одновременно робкой и хитрой улыбкой, явно ободрившись тем, что господин больше не сердится. Сноровисто стянув платье, она вынула из волос костяные булавки и копна светлых волос рассыпались по ее плечам. Херульв, подавшись навстречу, привлек девушку к себе, одновременно стягивая с себя портки. На ум пришла память о ночи в храме Моряны и всем, чему он научился с женой Драговита. Его губы прошлись по нежной, словно бархат коже, лаская затвердевшие соски, мужские пальцы скользнули ниже, раздвигая упругие бедра и проникая в сочащуюся влагой расщелину. С губ Иевы сорвался изумленный вздох и она широко развела ноги, когда Херульв, подхватив девушку за упругие ягодицы, с размаху насадил ее на стоящий колом член, с неутомимым пылом вонзаясь в стонавшую от восторга рабыню.
Уже под утро, когда выбившаяся из сил рабыня сладко сопела рядом с Херульвом, уткнувшись носом в его плечо, а сам фриз, лежа на спине, тоже крепко спал, снизу вдруг послышались громкие встревоженные голоса и топот ног. Потом раздался стук в дверь и громкий голос.
— Херульв? Херульв,
Фриз проснулся сразу, упруго вскидываясь с кровати и кладя руку на рукоять меча. Проснувшаяся Иева, увидев в двери физиономию своего хозяина, сдавленно пискнула и постаралась зарыться поглубже в сено. Сам же хольдар даже не взглянул на рабыню, напряженно уставившись на фриза.
— Что-то случилось? — спросил Херульв.
— Курши! — выдохнул гут, — сам Локер и еще двое ихних конунгов с немалой дружиной, явились к стенам Сиборга. Требуют сказать, чьи корабли стоят у причала. Думаю, они хотели бы поговорить и с тобой.
— Хотят — поговорим, — коротко бросил Херульв, быстро натягивая одежду. Подпоясавшись мечом Асбрана, он закинул на плечо кожаный мешочек на прочном ремне и, подмигнув напоследок испуганной рабыне, вместе с хозяином спустился вниз. Вскоре он уже стоял на смотровой башне, вместе с гутами наблюдая за переброшенными через реку мостами. А к противоположному берегу подъезжали всадники — и даже беглого взгляда хватило фризу, чтобы понять, что сюда явилась немалая сила — по здешним меркам, конечно. Около двух сотен рослых белокурых воинов, почти сплошь конных — в панцирях из плотной кожи, вооруженных мечами, топорами, копьями и луками. Среди куршей особенно выделялись трое, ехавшие впереди остальных на могучих вороных конях, явно не здешней породы. В отличие от остальных эти трое носили не кожаные панцири, а железные кольчуги. Шею каждого украшали серебряные гривны, вперемешку с бусами из янтаря; на запястьях блестели золотые браслеты, с окончаниями в виде змеиных голов. У того, что ехал посреди этой троицы, — высокого крепкого мужчины с длинными светлыми усами и холодными голубыми глазами, — на поясе виднелась бронзовая пряжка в виде медвежьей головы. Нарисованная медвежья пасть скалилась и с притороченного к седлу щита, а на плечах воина красовался плащ из медвежьей шкуры, скрепленный крестовидной золотой фибулой.
— Это и есть Локер? — догадался Херульв.
— Он самый, конунг Пиемаре, — кивнул Альв, — а рядом с ним Трейнис, конунг Бандавы и Дорно, конунг Цеклис.
— А это кто? — спросил Херульв указав на стоявшего рядом с владыками худощавого мужчину с редкими светлыми волосами и темно-серыми глазами. Он носил черный плащ, украшенный на груди вышитыми серебром изображениями двух змей, держащих в пасти человеческий череп. Еще один череп, — на этот раз настоящий, окованный серебром, — венчал жезл, что держал в руке странный гость. На груди его свисал амулет, в виде креста с головами четырех змей, загнутых противосолонь.
— Не знаю, — покачал головой Альв, — по виду вроде сигонот. Это такие жрецы-отшельники, что живут в глубине леса. Курши их почитают, как и другие эсты, но по сей день я не помню, чтобы они вмешивались в дела здешних вождей.
— И не бывало такого, чтобы они объединялись, верно? — спросил Херульв и Альв молча кивнул, продолжая внимательно наблюдать за всадниками, что продолжали появляться из леса по обеим берегам реки, которую гуты называли Аланды, а курши и прочие эсты — Лиссес. Локер, первым доехавшим до реки, остановился у моста и крикнул Альву.
— Приветствую тебя, гут! Вижу, ты принимаешь гостей сегодня.
— И немало гостей, — кивнул Альв, кивая на собравшихся у реки воинов, — я и не ждал тебя так рано конунг.
— Уж не значит ли это, что ты не рад меня видеть? — Локер грозно нахмурил брови, — не забывай на чьих землях ты живешь, гут!
— Я помню, конунг, — кивнул Альв, — просто, я еще не собрал достаточно товара на продажу.
— Я должен спрашивать у тебя разрешения, когда мне собирать дань на моей земле?! — рыкнул Локер, — не много ли ты возомнил о себе? Перед тобой трое владык куршской земли — а ты говоришь, что у тебя не хватит для них подарков! Для своих гостей, как я погляжу, у тебя хватает и времени и места.