Путешествие иеромонаха Аникиты по святым местам Востока в 1834-1836 годах
Шрифт:
3 августа ездил я в сопровождении своего хозяина в монастырь к консулу и потом с ними вместе посетил с игуменом монастыря святую обитель, в которой церковь Преображения, древняя, строения греческих императоров, вмещает в себя святыню великую, чашу серебряную, в которой совершал Господь тайную вечерю Сам со учениками Своими [86] . В сем же монастыре устроено еще древними царями водоприятелище, приемлющее в себя текущую во все улицы и дома городские воду.
Из монастыря ходил в мечеть [87] (бывшую церковь Св. великомученика Дмитрия), и сподобился на гробе святого великомученика Дмитрия отслужить ему молебен по-русски и по-гречески, и освятился водой из источника Св. Дмитрия, там воду свою источающего. Потом посетил церковь Св. Богородицы, в которой славится чудесами святая Ее икона и еще чаша каменная, неистощимая, полная воды чудотворной и, сколько бы из ней не черпали, всегда полной остающаяся. В чуде сем сами турки, запечатавшие чашу своей печатью, уверились и отложили намерение свое превратить церковь сию в мечеть, оставив ее по-прежнему
86
То же самое говорится о чаше в письмах Святогорца, который, впрочем, прибавляет при том: «… действительность этого памятника вечери не подтверждена никакими историческими актами; остается только по местному преданию верить в простоте детского сердца истекающим от нее целительным силам» (Там же. С. 39).
87
Солунский храм Св. великомученика Дмитрия Мироточивого отличался в свое время редким великолепием, которое он не утратил и по обращении его в мечеть, хотя турки постарались сгладить в нем все символы христианского зодчества и даже заложили главный вход в храм, сделав вместо него узкий и темный вход. Мощей святого Дмитрия нет в мечети, сохраняется одна только могила его, находящаяся в северо-западном оконечнике храма, в темной и нестройной комнате; могила святого Дмитрия доступна для христиан, над ней даже турки сами поддерживают неугасимую лампаду (Там же. С. 35–36).
4-го в воскресенье утреню и обедню, которую совершал Водинатский митрополит Иоаким (о упокоении души усопшей матери жены консула), слушал в церкви Св. Афанасия и потом приглашен был консулом в дом, куда собрались сам служивший владыка и старейшие и знаменитейшие из христианских граждан. После ходил к митрополиту города Салоники и всей епархии оного, почтеннейшему старцу Мелетию (в сопутствии консула) и, побеседовав с ним, сподобился его благословения вообще и особенно на служение божественной литургии на русском языке, когда и в какой церкви угодно.
От митрополита консул провел меня с сопутниками в мечеть Софии (из христианской прекраснейшей церкви), в которой в куполе и на горнем месте остались иконы мозаичные Царицы Небесной и иных святых (и из одного драгоценного мрамора зеленого цвета сделанная кафедра, на которой, по преданию, святой апостол Павел проповедовал Слово Божие). Потом ходили в соборную митрополитанскую церковь Св. великомученика Дмитрия [88] , в которой почивают (по частям) нетленные мощи чудотворные святого Григория Паламы, архиепископа Фесалонитского, и сподобился приложиться к сей святыне. Посетили также древнюю, над древним же источником чудотворной целебной воды устроенную малую церковь Богородицы и освятились вкушением воды.
88
Кафедральный собор Солунского митрополита, судя по страдальческому положению Востока, отличается обширностью и сравнительным благолепием. Главной святыней храма служат мощи святого Георгия Паламы, архиепископа Солунского. Сама гробница, в которой покоятся святые мощи, отличается бедностью: она представляет из себя не более как простой сбитый из досок ящик (Там же. С. 37–38).
Пополудни посетил я мечеть, называемую ротонда, которая сначала была идольским храмом до проповедания христианской веры, с того же времени до пленения турецкого – христианской церковью. Здание сие высокое, круглое, огромное, вмещает в толстейших стенах своих пространные четырехугольные пустоши, в коих, вероятно, стояли идолы. Алтарь же христианский кажется приделанным по освящении капища в церковь.
5-го числа заключил я и спутники мои контракт с корабельщиком Константином Ларою (подданным элладским) о перевозе нашем от Салоник прямо в Яффу (через десять дней по заключении контракта вступить должен корабль под паруса), согласясь с ним в цене: с меня за каюту 300 левов, а с товарищей моих – с каждого по 180 лев.
6-го числа по приглашению господина консула обедали мы все у него в монастыре, праздновавшем свой храмовый праздник, и приняли благословение от митрополита, совершавшего в нем и бдение, и божественную литургию.
8-го числа, в праздник перенесения мощей святых угодников Соловецких, по благословении митрополита сподобился я, грешнейший, в церкви Св. великомученика Мины, в присутствии самого владыки со всем его церковным причтом и при стечении многочисленного народа (греков, и русских, и иных), совершить божественную литургию на русском языке со своими спутниками, оправив с ними прежде в той же церкви вечерню, и утреню, и молебен святому святителю Митрофану Воронежскому пред святой его иконой, к которой и за утреней, и обедней со всяким благоговением народ прикладывался.
12-го числа, в день святых мучеников Фотия и Аникиты, сподобился я, окаянный, паки отслужить святую литургию в церкви Св. великомученика Мины и потом сопутствующую мне братию учредил хлебом-солью.
15-го числа Царица Небесная великую явила милость недостойному рабу своему, призвав его служить утреню и литургию в храме Ее святого Успения по-гречески, при многочисленном народе православном, на божественную службу стекшемся. А обедом в сей день угощал меня и моих спутников господин консул, пригласив к тому и преосвященнейшего митрополита.
18-го числа (в воскресенье) приготовляемся перебраться на корабль, промедлив два дня за г. Жабой, новым нашим сопутником.
Того же числа в шесть часов взял лично благословение на путь у преосвященного митрополита Мелетия, и, поблагодарив от души господина консула за его дружеское о упокоении моем
19-го числа ввечеру поздно пришли мы в принадлежащий новой Элладе остров Скиатос с городком того же имени, где надлежало переменить просроченный свой паспорт на новый, и по исполнении сей надобности 20-го числа пополудни в шестом часу подняли якорь и при благополучном ветре свежем пошли в путь дальнейший.
23-го числа за крепостью ветра зашли в пятом часу вечера в Родос [89] , имеющий хорошую гавань, огражденную высокими стенами – делом рук мальтийских кавалеров во время обладания их сим островом и городом, обнесенным многими высокими стенами крепостными.
24-го съехал я на берег в греческую церковь, которая только одна во всем острове и лишена совершенно подобающего благолепия, во имя святого Архангела Михаила. Возле оной ныне, однако же, строится новая благолепная. Обедни в тот день, хотя и субботний, не было. Пользуясь досужным временем, в сопровождении конорского агента прошли мы по улице, в которой прежде жили кавалеры (и в коей на многих домах остаются еще в целости мальтийские гербы) и собирались на молитву в построенной ими церкви Св. Иоанна Предтечи, где вблизи находится и бывший дворец великого их магистра.
89
Родос в древности представлял редкую крепость, устроенную иоаннитами, или мальтийскими рыцарями, которые прославили себя удивительной защитой против турецких полчищ Османа в 1523 году. И в настоящее время все в Родосе напоминает владычество рыцарей. Главная улица в городе – это улица Рыцарей. Дома в ней построены из гранита с узорчатыми готическими украшениями и гербами, обозначавшими казармы различных национальностей, принадлежавших к Ордену иоаннитов, живших отдельно. В конце улицы Рыцарей, на вершине холма находится груда камней с огромной воронкой посередине, которая обозначает собой место церкви Св. Иоанна Крестителя, патрона ордена, взлетевшей на воздух в 1857 году от удара молнией в колокольню, под которой турки сделали пороховой погреб. Уцелевший рядом с церковью дворец Гроссмейстера ордена обращен турками в тюрьму (Скалон Д.А. Путешествие по Востоку и Святой земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году. СПб., 1881. С. 96–97).
Того же дня по утишении ветра, часу в двенадцатом утра, вступили мы под паруса, и по причине штилей при тихих попутных ветерках не прежде достигнули Кипра, как 28-го числа около полудни, и, подошед к пристани Липаель, свезли в оную бывшего с нами кипрского купца с сыном его и товаром в карантин, не сообщаясь отнюдь ни с кем из жителей, ибо на острове еще по местам продолжалась чума.
Того же числа от Кипра пустились к Яффе, и так как шкипер не бывал еще в сем порте, то и ошибся в своем расчете и тридцать миль прошел мимо оного к Дамиату, но, узнав от встретившегося арабского корабля свою ошибку, взял надлежащий путь, и 1 сентября в воскресный день прибыли мы на яффскую рейду (со всех сторон, кроме восточной, совершенно открытую и потому для стоянки якорной весьма опасную) и положили якорь. В Яффе нет карантина (хотя и строится лазарет для карантина судам на будущее), а карантин выдерживают все корабли с товаром и поклонники в Бейруте. Но старанием господина консула и просьбой его к паше, который тогда объезжал все пять пашалыков своих до Акры и находился в Яффе, нам позволено было остаться в Яффе и простоять на рейде с карантинным стражем пять дней, хотя и собственные их военные суда выдерживали карантин семидневный. По истечении сего срока 6-го числа утром перебрались мы с корабля на берег, и господин вице-консул Егор Иванович Мострас [90] , к которому я при печали отправил письмо цареградского посланника обо мне, принял меня весьма дружелюбно, и все его семейство, и как мне, так и сопутникам моим отвел покойные жилища в монастыре Георгиевском, в котором он и сам живет, и всячески приложил попечение о доставлении нам по трудах плавания, а паче пребеспокойного стояния на якоре всякого успокоения.
90
Мострас, русский консул в Сирии. Дом, занимавшийся консулом, – один из лучших домов в Яффе. Весь ряд его комнат выходит на крытую террасу, которая господствует над всей гаванью и заливом; рядом с домом консула, ниже его, находится греческий монастырь Св. Георгия. Церковь этого монастыря сохраняет в себе несколько древних колонн; там также показывают обломок мраморной колонны, ознаменованной чудом святого Георгия. Консул Мострас, его жена и одна из дочерей сделались в 1837 году жертвой чумы, свирепствовавшей в Яффе (Норов А.С. Путешествие по Святой земле в 1835 году. СПб., 1854. Изд. 3-е. Ч. II. С. 121–134).
Яффа. Общий вид
7-го числа ходил я на поклонение за город, на то место, где святой апостол Петр воскресил Тавифу [91] , на коем видны следы бывшей церкви, и на развалины церкви Св. великомученика Георгия.
8-го числа посетил меня, грешного, епископ Севастийский Кирилл, живущий в Иерусалиме при наместнике патриаршем и приехавший в Яффу по делу строения в сем городе карантинного дома для поклонников.
91
Место воскресения Тавифы находится в открытом поле, где виден в каменистом холме погребальный вертеп. В древности город имел, значит, большее протяжение, чем в настоящее время (Там же. С. 131).