Путешествие по Средней Азии

Вамбери Арминий

Хотя мы и не можем согласиться с жителями Средней Азии, *[165] *которые

все еще пользуются выражением "райский Самарканд" в применении к нынешним

развалинам, все же нельзя не при-знать, что древняя столица Средней Азии по

своему положению и благодаря окружающей ее роскошной растительности - самый

прекрасный город в Туркестане. Уроженцы Коканда и Намангана ставят, правда,

свои города выше, но прежде чем отдать им пальму первенства, хотелось

бы

увидеть их своими гла-зами.

Пробыв в Самарканде восемь дней, я твердо решил возвра-титься на запад

ранее упомянутым путем. Хаджи Билалу, правда, хотелось взять меня с собою в

Аксу; он обещал отправить меня либо через Яркенд, Тибет и Кашмир в Мекку,

либо, если улыбнется счастье, через Комул в Биджинг (Пекин), но Хаджи Салих

отговаривал меня, ссылаясь на чересчур дальнее расстоя-ние и на слишком

маленький капитал, имевшийся в моем распоряжении. "Ты, может быть, и дойдешь

до Аксу, пожалуй и до Комула, - говорил он, - потому что там есть мусульмане

и братья, готовые воздать тебе должные почести как дервишу из Рума, но

дальше все наводнено одними черными неверными; они если и не помешают тебе

идти, то и не дадут ничего. Идя через Тибет, ты, может быть, и найдешь

попутчиков из Кашгара и Яркенда, но я не могу взять на себя ответственность

и везти тебя с собою в Коканд, где все в страшном беспорядке из-за недавней

войны. Коканд тебе надо увидеть, приезжай туда, когда все успокоится, а в

данный момент тебе лучше всего вернуться через Герат в Тегеран вместе с

попутчиками, которых мы тебе нашли".

Слова моего благородного друга сильно подействовали на меня, и тем не

менее я еще несколько часов боролся со своим первоначальным решением.

Путешествие по суше в Пекин через древние земли татар, киргизов, калмыков,

монголов и китайцев путем, на который не отважился бы даже Марко Поло, было

в самом деле грандиозно! Однако голос благоразумия шептал мне: пока

довольно! Мысленно я бросил взгляд на расстояние, которое осталось позади, и

увидел, что даже теперь у меня нет предшественников ни в отношении длины

пути, ни в способе его преодоления; тогда я сказал себе, что было бы

прискорбно пожертвовать уже накопленным опытом, как он ни мал, ради опасной

и неопределенной цели. Мне всего 31 год, думал я, у меня еще все впереди, а

теперь лучше вернуться. Хаджи Билал пошутил, что у меня не хватает мужества;

может быть, европейс-кий читатель согласится с ним, но местный опыт научил

меня, что в данном случае нельзя пренебрегать турецкой пословицей: "Лучше

яйцо сегодня, чем курица завтра".

Мои приготовления к отъезду были уже в полном разгаре, когда эмир

торжественно въехал в город; об этом событии было объявлено за несколько

дней, и множество народа собралось на Регистане, сам же въезд не

ознаменовался особой пышностью. Процессию открыло около 200 сарбазов,

натянувших поверх *[167] *нескладных бухарских халатов какие-то изделия из

кожи, по каковой причине они стали называться регулярными войсками, сзади

них ехали всадники со знаменами и литаврами, сам же эмир Музаффар ад-Дин и

его сановники в белоснежных тюрбанах и широких шелковых одеждах всех цветов

радуги походили скорее на женский хор в опере "Навуходоносор", чем на

татарс-ких воинов, и лишь свита, в составе которой выделялись несколь-ко

кипчаков с характерными монгольскими чертами лица, воору-женных стрелами,

луками и щитами, напомнила мне, что я в Туркестане. День въезда эмир объявил

народным праздником, и по этому поводу на Регистане поставили несколько

гигантских котлов, в которых готовили царский плов. В каждый котел клали

мешок риса, трех разрубленных на куски баранов, огромную сковороду бараньего

жира, из которого у нас сделали бы пять фунтов свечей, и небольшой мешок

моркови. Так как плова давали сколько угодно, все ели и пили отважно.

На другой день был объявлен арз, или публичная аудиенция. Я

воспользовался случаем, чтобы представиться эмиру в сопро-вождении своих

друзей, и был очень удивлен, когда при входе во внутренний арк нас остановил

мехрем и сообщил, что бадевлет (его величество) желает видеть меня одного,

без спутников. Не только я, но и мои друзья заподозрили недоброе. Я

последовал за мехремом, целый час меня заставили ждать и ввели затем в одну

из комнат, которые я уже ранее осматривал. Эмир возлежал на красном суконном

матраце в окружении рукописей и книг. Я быстро собрался с духом, прочитал

короткую суру с обычной молитвой за здравие государя и, произнеся "аминь",

которому вторил эмир, не дожидаясь разрешения, сел рядом с повелителем. Мое

смелое поведение, вполне соответствовав-шее, впрочем, званию дервиша,

удивило эмира. Я давно разучил-ся краснеть и потому спокойно выдержал

пристальный взгляд эмира, который хотел, очевидно, смутить меня.

– Хаджи, ты, как я слышал, приехал из Рума для того, чтобы посетить

могилу Баха ад-Дина и других святых Туркестана.

– Да, таксир (мой повелитель), но вместе с тем и для того, чтобы