Путешествия в тропики за самоцветами
Шрифт:
Этот вопрос живо напомнил, что Бирма широко известна в мире как страна рубинов и сапфиров. «Родина красного камня в священных странах Востока — Индии, Сиаме и Бирме», — писал в своей увлекательной книге «Занимательная минералогия» академик Александр Евгеньевич Ферсман. Вместе с рубинами в стране издавна добывались замечательные синие сапфиры. Ссылки на бирманские месторождения этих самоцветов можно найти в каждом учебнике минералогии, но напрасно было бы искать достоверные данные о масштабах добычи этих самоцветов. Вряд ли кто-нибудь может точно сказать, какая часть добываемых в стране драгоценных камней попадает в государственную казну. Однако все мнения сходятся на том, что очень незначительная.
Политическая неустойчивость, в течение ряда лет процветавшая
В столице Бирмы — Рангупе, городе с населением около трех миллионов человек, почти не чувствовалось, что эта страна издавна является всемирно известным источником драгоценных рубинов и сапфиров. В этой связи мне вспомнились другие «столицы самоцветов» — шумная Богота в Колумбии, где приезжим на центральных улицах втихомолку из-под полы предлагают как настоящие, так и фальшивые изумруды, жаркий Коломбо в Шри-Ланке с многочисленными ювелирными лавочками, представлявшими все многообразие россыпных месторождений самоцветов острова, наконец, экзотический Антананариву на Мадагаскаре, где по витринам можно было изучать минералогию драгоценных камней. В Рангуне всего этого не было и невольно приходила в голову мысль, что основной поток самоцветов из знаменитых Бирманских копей идет не к ее столице, а в каком-то ином направлении, вернее всего в Таиланд. Об этом, во всяком случае, говорили и бирманские геологи, когда разговор заходил о месторождениях самоцветов.
Между тем первая попытка организовать посещение разработок рубина и сапфира в Центральной Бирме закончилась неудачей. Выявилось много причин, затруднявших поездку, и от этих планов пришлось с сожалением отказаться. Пока этот вопрос обсуждался, свободное от лекций время можно было посвятить ознакомлению с архитектурными сокровищами столицы Бирмы и в первую очередь с пагодой Шуэдагоун, называемой также Золотой пагодой, пожалуй, самой замечательной достопримечательностью Рангуна. Основанная, по преданиям, в V в. до н. э., она достраивалась и перестраивалась в XIV и XVIII вв. н. э. и до сих пор является буддийским религиозным центром бирманского народа.
Сверкающий на солнце позолоченный купол пагоды, напоминающий чудесную перевернутую чашу или колокол, виден издалека из различных точек раскинувшейся на большой площади бирманской столицы. Он притягивает к себе любого приезжего, кто бы он ни был: турист, заезжий коммерсант или ученый, путешествующий с какой-то важной научной целью. Все стремятся познакомиться с этим необычным действующим буддийским храмом, чтоб увезти с собой в памяти светлое чувство, невольно возникающее под влиянием совершенных архитектурных сочетаний снежно-белого мрамора и переливающихся теплотой позолоты многочисленных пагод, группами окаймляющих главный купол.
И вот, наконец, в один из ярких солнечных дней за мной на машине заезжает мой старый чешский друг Богуш и мы от отеля «Инья лейк» устремляемся в направлении Золотой пагоды. Богуш хорошо знает Рангун. Уже больше года он работает в одной
По дороге наш разговор практически не выходит за рамки разнообразных геологических проблем. Богуш ищет в бирманских джунглях медь, молибден и другие цветные металлы. Мы живо обсуждаем его работу и как-то незаметно переходим к месторождениям рубина и сапфира, распространенным к северу от района, в котором он ведет поиски. Он много слышал о самоцветах Центральной Бирмы, но это все обычно не касалось геологии. Оказывается, почти никто из его многочисленных собеседников толком не знал, как же в действительности добывают рубины и сапфиры в Бирме. А вот о тайном вывозе драгоценных камней, о стычках с контрабандистами и между их бандами желающих поговорить было много. Только трудно было определить, где в этих рассказах кончалась правда и начиналась фантазия.
Незаметно за разговором мы подъехали к подножию пагоды. Ее основание возвышалось над уровнем городских улиц на 50 м. Оставив свою обувь в машине, мы по высоченной широкой каменной лестнице пошли наверх к сверкающему золотому куполу, высота которого достигает 110 м. На площадках между маршами шла торговля яркими тропическими цветами и всякой мелочью. Тут и там прямо на ступеньках, завернувшись в своп оранжевые накидки, спали бритоголовые буддийские монахи. Поднявшись по лестнице, мы попали на выложенную белым мрамором площадь, окружавшую златоверхую пагоду в форме огромного колокола. С четырех сторон площадь охранялась молчаливыми сфинксами и тремя устрашающего вида стилизованными львами. На площади по сторонам от главного купола группировалось множество маленьких пагод с позолоченными удлиненными куполами, создавая очень яркий и эффектный ансамбль. Одной из главных достопримечательностей пагоды Шуэдагоуп является искусно сделанный, позолоченный и инкрустированный самоцветами флюгер, расположенный на высоком шесте. Он увенчан пустотелым золотым шаром диаметром около 25 см, инкрустированным 93 самоцветами (среди которых много рубинов и сапфиров) и 4350 алмазами. К сожалению, вблизи флюгер посмотреть было нельзя.
Многие посетители пришли в этот храмовый комплекс помолиться. Около статуй позолоченных будд, сидящих или лежащих внутри пагод, виднелись молчаливые склонившиеся фигуры молящихся. Многие мужчины сидели скрестив ноги между статуй божеств, с умиротворенным лицом и закрытыми глазами, видно полностью погруженные во внутреннее самосозерцание. Однако большая часть публики в ярких одеждах просто бродила по мраморным плитам, как бы прогуливаясь и любуясь блеском сверкающих в лучах солнца пагод. Тут и там встречались бритоголовые буддийские монахи. В своих оранжевых покрывалах они медленно передвигались по белоснежному мрамору или молча скрестив ноги сидели на скамьях и ступеньках, погруженные в какие-то свои думы. Встретили мы и маленького, от силы восьмилетнего очень симпатичного в своем оранжевом плащике мальчонку-монаха, весьма приветливого и улыбчивого. Правда, наша попытка поговорить с ним закончилась ничем: ни та, ни другая сторона не сумела преодолеть языковый барьер.
К вечеру вся публика пальмовыми метелками начала старательно подметать мраморную площадь и пол в часовнях и пагодах. Мы медленно направились к лестнице, спускавшейся к шумным улицам восточного города. Лучи заходящего солнца местами отражались от полированной поверхности мрамора, а местами проникали в глубь породы, участки которой были сложены как бы струями частых полупрозрачных кристаллов карбоната кальция — кальцита, создавая удивительное впечатление какого-то сказочного подземного царства, расположенного где-то в глубине под ногами. Это чувство прикосновения к красоте белоснежного полированного камня, так естественно сочетавшегося с позолоченными куполами ярких пагод, осталось у нас очень надолго, может быть, на всю жизнь.